Во второй половине XIX - начале XX века Великий Устюг являлся уездным центром на северо-востоке Вологодской губернии. Современники называли Устюг лучшим из уездных городов. Он раскинулся вдоль левого берега реки Сухоны, которая, чуть ниже города сливаясь с рекой Юг, плавно переходит в Малую Северную Двину.
Незабываемое впечатление на всех приезжающих производила живописная панорама города. Обилие древних церквей и монастырей придавало Устюгу своеобразный исторический колорит.
В административном отношении город делился на две части. Условной границей между ними служило небольшое озеро, в наши дни уже почти высохшее. Оно образовалось во время наводнения 1761 года и получило название Смольниковского, по имени жившего тогда близ него купца Смольникова. В первой части города было сосредоточено болыпинство церквей, торговых заведений, различных учреждений, а также городской сад и два сквера. Общественный сад, находившийся на северо-западной окраине города и занимавший весь 13-й квартал, был подарен устюжанам в 1824 году купцом М. М. Булдаковым "в знак преданности и любви к согражданам" {1}. В начале XX века сад имел несколько запущенный вид, но именно в этом находили особую прелесть заезжие гости из больших городов. В 1896 году устюжский мещанин Алексей Николаевич Тарутин пожелал на свои средства устроить сквер на Воскресенской площади и сдать его для пользования публики. Новый сквер площадью 810 квадратных саженей назвали Воскресенским {2} (угол современных улиц Виноградова и П. Покровского). В 1899 году устюжане заложили Пушкинский сквер площадью 2100 квадратных саженей на Успенской улице {3} (ныне Советский проспект).
Вторая часть города выглядела беднее и грязнее, а лавки и магазины имелись лишь на Успенской улице. Ко второй части была приписана и слобода Дымково, расположенная на правом берегу Сухоны.
Для связи между частями города в 1819 году был сооружен деревянный мост на сваях и срубах, замененный в 1866 году земляной дамбой по проекту городского архитектора Авринского. Среди горожан дамба получила название "земляного моста". Мост разделил на две части Смольниковское озеро, причем правую часть стали называть озером Безымянным, а левую - по-прежнему Смольниковским озером.
С северо-восточной стороны над городом возвышался холм, известный в Устюге под названием Гора. Гора подразделялась на Красную и Ивановскую. На Красной горе располагались Красногорская Покровская церковь и пивоваренный завод Зебальда. На Ивановской горе выделялись здание епархиального женского училища (ныне совхоза-техникума) и постройки Иоанно-Предтеченского женского монастыря. Лицом к городу над аркой со святыми воротами возвышалась трехъярусная колокольня, увенчанная трехсаженным шпилем с золоченым яблоком и крестом. На склоне горы устроена была каменная плиточная лестница в сорок ступеней, шириной в полторы сажени. В монастыре имелись больница и богадельня, где жили призреваемые старушки, странноприимный дом для приходящих издалека богомольцев, своя хлебопекарня. Несколько зданий было занято мастерскими и кельями для сестер. Монастырь был довольно населенным. Ежегодно в нем обитало около пятисот человек, а проживало постоянно около 200 монахинь. Здесь давали приют бедным ученицам женского епархиального училища и воспитывали девочек-сирот. Сестры проводили дни в трудах и заботах. Они вели монастырское хозяйство, писали иконы, украшали образа фольгою, вязали шерстяные платки, шили ризы, белье, сапожничали и столярничали. Была в монастыре и золотошвейная мастерская, где инокини шили золотом, шелками, гладью, шерстью и делали это весьма искусно. Превосходно шила золотом монахиня Ангелина. Ею выполненная риза с изображением Иоанна Предтечи была представлена на Всероссийской мануфактурной выставке в Санкт-Петербурге в 1870 году {4}. Настоятельницей монастыря в 1899-1913 годах являлась игуменья Паисия, в миру Пелагея Ивановна Романова, дочь мещанина города Устюга. При ней в монастыре велись большие строительные и ремонтные работы, был заложен новый храм по проекту архитектора В. Н. Курицына. Железный скелет строящегося храма несколько лет возвышался над городом. Настоятельница монастыря не дождалась окончания работ. В 1913 году она скончалась 83 лет от роду. Почти одновременно с ней отошла в мир иной всеми уважаемая старица Нафанаила. Она пришла в монастырь шестилетней девочкой и прожила в нем 80 лет. Старица умела исцелять многие недуги, никому в своей помощи не отказывала. Проводить ее в последний путь собралось так много людей, что монастырский храм не смог вместить всех желающих.
Северо-восточная окраина Ивановской горы с 70-х годов XVIII века была отведена под городское кладбище, и там построили Стефановскую кладбищенскую церковь, сначала - деревянную, а позднее - каменную.
Под Горой, с западной стороны, находилась небольшая деревянная часовня, принадлежавшая Иоанно-Предтеченскому монастырю. В часовне имелась неглубокая чаша, выложенная мрамором. В нее стекал родничок с чистой вкусной водой. Рядом с чашей лежал ковшик. Начиная с весны жители города приходили в часовню за водой. Каждый опускал по одной монете в стоящее рядом блюдо. В часовне стояли цветы в горшочках и сидела монахиня, наблюдавшая за порядком.
Кроме Иоанно-Предтеченского; в черте города, на Архангельской улице (ныне ул. П.Покровского), находился мужской Михайло-Архангельский монастырь, один из древнейших монастырей на Севере (основан в 1212 году).
Самой населенной, оживленной и застроенной являлась первая часть города. Всего в 1910 году жилых строений насчитывалось в Устюге 1569, из них каменных - 80, полукаменных - 8, деревянных - 1481 {5}.
Застройка города велась строго по плану, утвержденному в 1804 году. Главной магистралью Устюга стала Успенская улица, прямая, широкая и самая длинная. Она пересекала первую и вторую части города, вытянувшись вдоль Сухоны с северо-запада на юго-восток. На Успенской улице располагались богатые купеческие особняки, кафедральный Успенский-собор с оригинальной двойной колокольней и огромным колоколом "Варлаамом", административные и общественные здания, лавки и магазины. Второй по значению являлась Преображенская улица (ныне Красная ул.), застроенная в основном двухэтажными деревянными домами со множеством торговых заведений. В начале XX века на Преображенской улице часто можно было встретить витрины-рекламы лучших устюжских фотографов К. А. Мягги, Г. К. Лохтина, Н. Головина.
Самой эффектной и красивой улицей города всегда была Набережная. Белоснежные, с золочеными куполами храмы, богато украшенные жилые дома городской знати, деревянная обшивка берега придавали устюжской Набережной оригинальный и нарядный вид. Ее часто ровняли и посыпали дресвой. На Набережной находились здание городской управы (ныне основное здание музея) и лучшая в городе гостиница "Добрецовские номера", принадлежавшая купчихе М. В. Добрецовой. Фасадом выходил на Набережную гостиный двор, одноэтажное квадратное здание, занимавшее целый квартал. С Набережной открывался чудесный вид на Сухону и на заречную сторону. Город являлся крупнейшей пристанью, поэтому у берега в период навигации всегда стояло много судов: барж, пароходов, крытых лодок, а также дебаркадеров. Принадлежали они обществам или частным владельцам. Напротив Рождественской церкви стоял дебаркадер купца Н. В. Кострова. В начале века в Устюге это был самый крупный судовладелец, имевший десять пароходов. Пристань и контору имело в Устюге самое крупное на Севере пароходное общество "Котлас - Архангельск - Мурман". Через Устюг ходили большие пассажирские пароходы по маршруту Вологда - Архангельск.
Всего в 1910 году в Устюге было 45 улиц и переулков, 5 площадей (Рождественская, Спасо-Преображенская, Сретенско-Мироносицкая, Ильинская, Воскресенская). С конца XIX века улицы, площади и тротуары выстилали булыжным камнем. От общей протяженности УЛИЦ в 28 верст 300 сажен замощена была примерно пятая часть {6}. Тротуары отделялись от проезжей части невысокими деревянными столбиками, окрашенными в черный цвет. Улицы города освещались керосинокалильными фонарями, висевшими на высоких столбах. С помощью лебедки и тросика фонарь опускали для заправки и вновь поднимали специально нанятые для этого люди. В 1910 году в городе было более 180 фонарей. На окраинах города освещения не было. Владельцы домов и пустопорожних мест обязывались содержать улицу около принадлежащих им построек "во всегдашней чистоте и исправности", чтобы был тротуар и канавки для стока воды. Запрещалось выбрасывать мусор на улицу. Зимой жители города должны были заравнивать ухабы и раскаты, расчищать наносы снега, а летом - каждую неделю по субботам мести, ни в коем случае не сгребая сор на середину дороги. Запрещалось спускать в реку, озера и канавы вывозимые из дворов и мастерских нечистоты. На площадях и улицах города запрещалось ставить лошадей. Для этого существовали постоялые дворы, которых насчитывалось более 20. В базарные дни и во время торжков и ярмарок в случае недостатка мест на постоялых дворах приезжающие могли останавливаться с лошадьми на окраинах города в отведенных местах. Не разрешалось причаливать суда к береговым укреплениям, рыть в городе ямы для добывания глины, ломать фонари, ограды, деревья, отпускать скот по городу. Каменные дома, торговые и промысловые заведения разрешалось крыть лишь железом, деревянные дома - тесом, а на окраинах и драницей {7}. За порядком на улицах местные власти строго следили. Виновные, невзирая на чины, заслуги и сословия, наказывались штрафами.
К 1914 году в Устюге имелось 5 электрических станций. Они принадлежали частным обществам и лицам, только одна из них являлась казенной. Мощность всех электростанций составляла всего 36 киловатт {8}. Невелика была и телефонная сеть. Ее протяженность по городу составляла примерно десять верст, а абонентов насчитывалось 19 (на 1910 год). Была проведена телефонная линия от Устюга до станции Котлас (60 верст) {9}.
Городская дума ведала всеми хозяйственными вопросами, осуществляла административные и налоговые функции. В состав городской думы входило до 30 и более гласных. Правом выбора гласных в городскую думу пользовались лишь плательщики городских налогов, достигшие 25 лет. Из состава гласных избиралась городская управа - исполнительный орган думы. Во главе городского самоуправления стоял городской голова, утверждавшийся в должности губернатором. Должность городского головы исполняли, как правило, представители купечества. Среди них были разные по уму и образованию люди, но все они заботились о благоустройстве и благополучии города. Самым добродушным головой был купец Иван Семенович Соболев. Единственным жестким словом в его лексиконе было слово "балда". Скороговоркой и чаще в ласкательном тоне, бывало, он говорил провинившемуся: "Ну, ты, балда, балда, опять неладно сделал" {10}. Сменивший в 1865 году Соболева Андрей Александрович Смолин, всегда подчеркнуто аккуратный, был интересным собеседником, знатоком проблем текущей политики. Дважды избирался городским головой купец Василий Иванович Костров (в 1867 и в 1880 годах). Это был чрезвычайно энергичный и уважаемый в городе человек, отличавшийся своей благотворительной деятельностью. Но, пожалуй, больше всего порядка было в городе при Христиане Андреевиче Пеце в бытность его городским головой (1870-1876 годы). Его трудолюбие и аккуратность принесли немало пользы городскому самоуправлению. Были пересмотрены налоги, сборы с арендуемых гражданами городских земель, в полном порядке содержался сад, стали более чистыми улицы, появился телеграф, открылся ремесленный приют для мальчиков, капитал, предназначенный! для благотворительных целей, разными взносами увеличился на 10 000 рублей.
Органы местного самоуправления заведовали капиталами и имуществом города, занимались обеспечением продовольствием городского населения, содействовали развитию местной промышленности, торговли, народного образования и здравоохранения, занимались многими другими вопросами. Основная часть городского бюджета складывалась из доходов от городских недвижимых имуществ, капиталов, оброчных статей и из различных "сборов". В 1908 году доходы города составили более 54,5 тысячи рублей {11}. Главными статьями расхода являлись: содержание городской полиции (8316 рублей), пожарной команды (6984 рубля), содержание городского общественного управления (6437 рублей); на народное образование выделялось 4645 рублей, на здравоохранение - 1693 рубля и т. д {12}. За порядком в городе наблюдали исправник, его помощник, пристав и два его помощника, урядник, 50 стражников и 28 городовых. Пожарные цейхгаузы имелись в обеих частях города.
На народное образование и на медицину средств отпускалось недостаточно. В 1910 году в Устюге насчитывалось 5 мужских и 3 женских приходских училища, духовное училище, епархиальное женское училище, мужская и женская гимназии {14}. В 1911 году в городе открылась женская учительская семинария с четырехлетним курсом бесплатного обучения {15}. Большинство учебных заведений размещалось в тесных, не приспособленных для занятий помещениях. Классы были переполнены, особенно в приходских училищах, многие десятки детей оставались за порогом школы. Город совместно с земством содержал больницу, родильный и приемный покои, 5 акушерок и повивальных бабок, трех врачей, 9 фельдшеров. В 1910 году в городе имелись три аптекарских магазина {16}. В конце XIX - начале XX века в Устюге одна за другой открылись три библиотеки: публичная при земской управе, Пушкинская бесплатная народная библиотека-читальня и читальня попечительства о народной трезвости. Средств на эти учреждения выделялось крайне мало, и библиотеки, особенно Пушкинская, держались за счет благотворительных взносов. Из благотворительных учреждений выделялись мужская и женская богадельни, Александровский ремесленный детский приют для мальчиков, Владимирская рукодельня для девочек, дом призрения и другие. В 1908 году в богадельнях призревалось 22 мужчины и 56 женщин. На содержание мужчин тратилось в сутки приблизительно 19,5 копейки, а на содержание женщин - 13 копеек {17}. В городе было много нищих (в 1904 году - 658 человек). Они получали пособие от Благотворительного общества, учрежденного в 1884 году {18}.
Одной из постоянных забот городской думы являлось укрепление берега Сухоны. Город на протяжении всей своей истории был тесно связан с этой красивой северной рекой. С одной стороны, Сухона - поилица и кормилица горожан, с другой - коварный враг. Каждый век в истории Устюга отмечен разрушительными наводнениями. Летописцы описывали "великие потопления" 1516, 1723, 1761, 1807 и др. годов. Ужасы о наводнении 1873 года рассказывали в свое время старожилы. Вся Набережная была затоплена. С большой силой и напором лед тащило по Успенской улице. Заборы и тротуары сломало и снесло. Скоро и внезапно залило всю восточную часть города. Жители едва успели выбраться на чердаки и крыши, где некоторым пришлось просидеть более суток. Вода стояла в Мироносицкой, Георгиевской, Александро-Невской, Пятницкой церквах. По всем улицам и переулкам плавали большие лодки для спасения людей. Созывая горожан в соборный храм, гудел колокол. Из Успенского собора было совершено крестное хождение на площадь к Варваринской церкви.
Во время этого наводнения было повреждено много судов. У парохода "Десятинный" оторвало корму и нос, так что владельцу пришлось строить его почти заново. Значительные убытки понесли торговцы, чьи лавки и склады находились во второй части. Все товары оказались подмоченными. Весенним половодьем берег у Пятницкой церкви снесло до самого фундамента здания, пришлось срочно разбирать храм и переносить его на новое место (ныне угол Советского пр. и ул. Энгельса). Не менее разрушительными были наводнения 1903 и 1914 годов {19}.
В период весенних половодий и наводнений Сухона почти ежегодно отбирала у города не одну сажень земли. Устюжане укрепляли берег реки двойным слоем бревен, устраивали ледорезы и дамбы. Своеобразная обшивка берега называлась обрубами и служила отчасти украшением Набережной. Укреплять приходилось и противоположный дымковский берег, который река подмывала и осыпала с таким же успехом, подбираясь все ближе к храмам Димитрия Солунского и Сергия Радонежского. За период с 1872 по 1888 год на укрепление берега из городских средств было израсходовано до 68 000 рублей, около 4300 рублей в год {20}. Город изнемогал в этой безуспешной борьбе с природной стихией и не раз обращался за помощью к правительству. По высочайшему монаршему повелению Устюгу разрешено было в течение нескольких лет беспошлинно и за полутаксу заготовлять лес из казенных дач для укрепления берега. Но деревянная броня лишь на короткое время защищала город от яростных натисков Реки. В середине XIX века при городском голове Г. В. Усове начали укреплять берег камнем, но эти работы тоже были недешевы и продвигались очень медленно.
Население города
По переписи 1897 года, в Великом Устюге проживало 11 137 человек (5528 мужчин и 5609 женщин) {21}. Через тринадцать лет население города значительно увеличилось и составляло уже более 18 тысяч человек {22}.
Национальный состав населения города в 1910 году являлся следующим: русских - 18 526 человек, поляков - 54, евреев - 110, немцев - 88, прочих - 59 {23} . Основная часть горожан принадлежала к православному вероисповеданию. В городе насчитывалось 27 православных церквей, иудейская молельня и лютеранская кирха. Последняя была открыта и освящена в 1871 году {24}.
Большинство устюжских жителей принадлежало к мещанскому сословию (в 1897 году - 5320 человек). Немало проживало в городе и лиц крестьянского происхождения (4126 человек). Остальная, наименьшая, часть городского населения была представлена духовенством (647 человек), потомственным и личным дворянством (360 человек), купечеством (232 человека). Многие купцы занимались не только куплей-продажей, но и производством товаров на своих промышленных предприятиях. Устюжский купец был умен и сметлив, капитал свой не вкладывал куда попало. Частые поездки в крупные российские города, общение с иностранными дельцами, несомненно, влияли на его внешний и внутренний облик. Слегка чопорен, несколько консервативен, он любил просвещение, был деловит и не бросал слов на ветер. Одевался по-европейски, дом строил чаще всего двухэтажный, деревянный или каменный, и обставить его старался в духе своего времени: пианино, цветы, шкафчик с приложением к "Ниве", картины в резных золоченых рамах {25}. При случае не прочь был перекинуться в картишки, выпить и покуролесить, особенно на Нижегородской или Ирбитской ярмарках, вдали от дома. Возвратившись в родной город, спешил помочь ближнему, жертвовал часть капитала на церкви, училища, гимназии, в пользу сирот и бедных. Благотворительная деятельность была присуща большинству устюжских купцов.
Мещанское общество имело свою управу, которая занималась раскладкой и сбором налогов с мещан, составлением списков на отбывание воинской повинности, решала вопросы о причислении к мещанскому обществу и исключении из него. Мещанское общество было довольно многоликим: приказчики, ремесленники, владельцы небольших торговых заведений, промышленных предприятий, прислуга, наемные рабочие и т. д. Мещане жили в основном в одноэтажных деревянных домах, нередко старых и покосившихся.
Наименее обеспеченные жители, городская беднота населяли вторую часть города, Иванову гору, Красную гору, а также окраинные местечки под названием Подгуменье, Кокуй и Пески. Были и такие мещане, которые, скопив приличное состояние, переходили в купеческое сословие, заводили двухэтажные дома. Многие мещане занимались мелочной торговлей, продавая свои товары в "мелочных" лавках и ларьках. Народ это был благочестивый, набожный. В доме у мелкого торговца всегда имелось много икон, почти постоянно горела лампада. На стенах обычно висели фотографии и лубочные картинки. С ранней весны и до осенних холодов "лавочники" ходили в картузах и сапогах {26}. Торговые служащие, приказчики отличались от мелких торговцев своими манерами, одеждой, и положением. В большинстве своем это были грамотные молодые люди, смышленые и юрковатые. Одеваться они старались на европейский лад. Непременной частью их одежды являлись шляпа, манжеты, а также каждый имел тросточку. Танцы и ухаживание за барышнями были любимым их занятием. В кармане они носили часто маленькую записную книжку со стишками такого рода:
Ангел, душечка моя,
Шоколадная конфетка.
Ах! Как я люблю тебя!
Тут же были записаны слова и фразы, употреблявшиеся ими в разговоре с дамами: мерси, пардон, гран мерси и т. д {27}. Работать приказчикам приходилось много. Городская дума обсуждала однажды вопрос об ограничении их рабочего времени одиннадцатью часами.
Главными занятиями устюжских жителей являлись торговля и промыслы.
Ремесленные заведения
Примерно шестую часть мещанского общества составляли ремесленники и их ученики. В 1905 году в Великом Устюге насчитывалось 222 мастера, 478 подмастерьев и 186 учеников {28}.
В городе продолжала существовать цеховая организация ремесленников во главе с управой. В 1910 году ремесленная управа в Устюге отметила свое 125-летие. В то время лишь в двух городах губернии - Вологде и Устюге существовали ремесленные заведения с цеховой организацией и достаточным числом учеников {29}. В состав управы входили: ремесленный голова, старшины цехов и их помощники, члены ревизионной комиссии, староста по сборам, писарь. У каждого цеха было свое знамя с отличительным знаком. Например, на знамени кузнечного цеха изображались топор и коса, пекарного цеха - булки, малярного - кисть и краски, на знамени сапожного цеха - сапог и т. д. У ремесленной управы тоже было знамя, представлявшее собою древко с металлическим набалдашником в виде Российского государственного герба {30}. Выборы в ремесленную управу, по воспоминаниям П.А. Сосновского, производились каждый год в конце декабря. Вначале все приводились к присяге в присутствии священника, а уж потом происходили выборы и баллотировка шарами. Все выборные должности в управе исполнялись бесплатно, не выборные писарь и сторож работали за плату.
В городе имелись ремесленники самых различных специальностей: кузнецы, сапожники, печники, каменщики, горшечники, коробочники и т. д. По количеству мастеров одним из самых многочисленных был сапожный цех. Продукция сапожников пользовалась спросом в Великоустюжском и соседних уездах. У горожан интерес к местной обуви значительно уменьшился, так как в магазинах можно было купить обувь не менее прочную, но более изящную по отделке, привезенную из Москвы и Варшавы {31}.
Много в Устюге было и кузнецов, так как спрос на их изделия по-прежнему оставался высоким. Кузницы располагались около Кокуя, под Предтеченским монастырем (у подножия Ивановой горы с южной стороны). Известными кузнецами были Кропухинские, Бутусовы, Кузнецовы, Кисляковские, Мотоховы, Ермиловы. В этих семьях кузнечное дело являлось наследственным, передавалось от отца к сыну {32}. На Кокуе в собственном доме жил кузнец Прокопий Александрович Шишмаков. Он принимал заказы на всевозможные кузнечные работы от фабрик, заводов, пароходов, мельниц, ставил подковы лошадям, изготовлял прессы для льна, телеги для пожарного обоза, ломовые телеги для перевозки тяжестей, линейки и тарантасы {33}. Жили на Кокуе и другие кузнецы. На одном из домов имелась вывеска: "Кузнечных дел мастер и конский доктор" {34}. Многие кузнецы свои изделия сдавали для продажи местным торговцам скобяными товарами.
В 1870-е годы на жительство в Великий Устюг приехал со своей большой семьей мастер-медник из Слободского уезда Вятской губернии Владимир Никитич Попов {35}. Сначала снимали квартиру, содержали небольшую кузницу, в которой работал глава семьи с сыновьями Михаилом, Петром, Александром и Николаем. Жили скромно, много работали и копили деньги. Отец не разрешал жениться сыновьям до тех пор, пока они не встанут на ноги. Лет через десять купили двухэтажный деревянный дом с большим участком земли на Заозерской улице. Дом привели в порядок, обшили, пристроили террасу и балкон над ней. Около дома развели сад, в котором росли березы, черемухи, липы, вишни и другие деревья и кустарники. Каждый из братьев посадил по тополю. В саду сделали красивый фонтан. За садом были прачечная, баня, огород и так называемый задний сад с тремя аллеями. В уголке этого сада построили литейную. В усадьбе Поповых располагались также кузница, амбар для хранения меди и различные хозяйственные постройки (ледник, сараи для дров, хлев для скота, конюшня, соломенник, каретник и др.). Рядом с купленным домом построили одноэтажное деревянное здание (мастерскую с высоким подвалом), устроили водопровод. В одной половине мастерской выстукивали формы, в другой - паяли, чистили. Вдоль окон стояла широкая лавка, на которой были разложены инструменты. Перед каждым из братьев стоял металлический штырь с головкой определенной формы, укрепленный на деревянной плахе. Из листа меди мастера выкраивали заготовки изделий, на стояках придавали нужную форму, а затем паяли, лудили, зачищали. Олово плавили в большой кастрюле, затем его выливали на доски с желобами. Получившиеся оловянные прутья опускали в холодную воду, а потом, при необходимости, отрубали от прутьев нужную часть.
Поповы изготовляли медные ковши, кастрюли, котелки, ведра, ендовы, меденники, баки и другую посуду, а также никелировали самовары. Приходили из мастерской с черными от копоти лицами, с трещинами на руках от кислоты. Каждую субботу мылись в бане, а для рук делали ванны из сметаны. Изделия продавали на ярмарках и торжках по всей округе, были известны как хорошие мастера. В 1912 году Поповы купили у Б. X. Пеца одноэтажное каменное здание на Преображенской улице {36}, где открыли свой магазин. Продавали не только собственную продукцию, но и привозную из Тулы, Златоуста, Нижнего Новгорода и других мест. Приезжие вояжеры, наслышанные о Поповых, с готовностью предлагали им свои товары и закупали готовые изделия мастеров-медников {37}.
Рядом с духовным училищем располагалась мастерская Петра Антоновича Сосновского. Здесь ремонтировали пишущие, швейные и вязальные машины, револьверы и ружья, сундуки и чемоданы, велосипеды и замки, а также исправляли лампы и фонари, лудили самовары, принимали заказы на ограды, ворота, решетки, кресты, ставни и пр. Прямо в мастерской можно было купить металлическую кровать, умывальник, замок, ведро, кронштейны и другие нужные вещи {38}.
В 1903 году в общество цеховых мещан был зачислен со своим семейством Е. Н. Павлов, приехавший в Устюг из Ковровского уезда Владимирской губернии {39}. Он являлся хорошим мастером экипажных дел. Конкурентов в городе в это время у него не было.
Кузнецы, медники входили в состав меднокузнечного цеха. Сюда же были причислены и мастера гармонного дела. Наиболее искусными считались Ф. В. Прошутинский и М. Ф. Подольский. В 1903 году они приняли в свою среду еще двух мастеров: Якова Кириковича Казакова и его сына Матвея. Отцу было 47 лет, сыну - 26. Оба являлись безземельными крестьянами Малоерогодского починка Нестеферовской волости, уже более 12 лет жили в Устюге и занимались изготовлением музыкальных инструментов. В день принятия в цех Казаковы представили экспертам сделанные ими две простые русские гармошки. После домашнего осмотра и опробования инструментов эксперты признали Казаковых достойными звания мастера {40}.
Приносили доход и удовлетворяли запросы местного населения ремесла: портняжное, красильное, малярное, каменно-печное, шапочное, шкатулочное. Последний промысел еще в 60-70-х годах XIX века давал весьма выгодный доход значительному числу мастеров. Шкатулки с секретными замками и с "морозом" в больших количествах вывозили на Нижегородскую и Ирбитскую ярмарки. Изготовлением оригинальных "коробок", отличающихся искусством установки секретов в замках и изящностью отделки, занимались мастера Н. И. Ермилов, И. А. Старковский, Е. Е. Панов, Н. Г. Богатырев, П. Г. Вологдин, Н. Н. Торлов и другие {41}, а всего "коробочников" насчитывалось до 70 человек. Подобную мастерскую имела даже мещанка Александра Ермилова, причем "коробочную работу" она выполняла сама, без рабочих {42}. Следует отметить, что не все мастера наводили "мороз" на жести. Готовую "мороженую" жесть можно было купить у Булатовых, Пановых, Торловых, Цыбасовых. У большинства мастеров были небольшие "коробочные заведения" при собственных домах, и работали они без использования наемной силы. Самые крупные мастерские содержали братья Цыбасовы. У Николая Петровича работало до 10 человек, а у Павла Петровича - до 20 наемных рабочих {43}. Шкатулки братья продавали большими партиями, скоро разбогатели и были зачислены в купеческое сословие {44}. К концу XIX века спрос на шкатулки сильно упал, и производство их сократилось. В 1900 году коробки с "морозом" изготовляли уже только 17 человек {45}.
В былые времена славился Великий Устюг мастерами финифтяных и черневых дел. В XIX веке финифть в городе уже не изготовляли, а мастерских серебряных дел существовало несколько. Они принадлежали Н. И. Миняеву, В. Н. Рудометкину, Лобачеву, И. М. Игумнову и другим устюжским мещанам {46}. Все мастера занимались главным образом починкой разных серебряных вещей. Заказы на изготовление черневых изделий поступали в основном к М. И. Кошкову, достигшему в своем деле большого совершенства. Михаил Иванович владел секретом накладывать чернь на серебро так прочно, что она сливалась с металлом и при ковке не отделялась от него, а тянулась вместе с ним {47}. В 1875 году в мастерской М. И. Кошкова работало 5 человек {48}. Золото и серебро он покупал у разных лиц в Устюге. Прибыли от продажи изделий получал до 400 рублей в год {49}. Во второй половине XIX века это был известный мастер, работы которого не только с готовностью раскупались, но и экспонировались на самых представительных выставках. В 1852 году он изготовил и послал свои изделия в Лондон на Всемирную выставку. За свое искусство мастер получил из Англии медаль и похвальный лист {50}. В 1866 году Михаил Иванович был приглашен участвовать в Парижской Всемирной выставке {51}. В 1853 году М. И. Котков представил свою работу императору Николаю I и удостоился высочайшего одобрения. Император изволил заказать ему по дюжине столовых, десертных и чайных ложек, вилок, черенков для столовых ножей. Заказанные вещи были исполнены в 1854 году и лично представлены мастером государю, причем "за тщательность отделки ему изъявлена благодарность Его Величества" {52}. 25 июня 1882 года М. И. Кошков имел счастье поднести собственные изделия императору Александру III и удостоился личной благодарности государя {53}. Подносил мастер черневые изделия и великим князьям Алексею Александровичу и Владимиру Александровичу в бытность их в Великом Устюге. Последнему М. И. Кошков преподнес серебряные с "чернетью" запонки, игольник и чайную ложку. Кроме того, Владимир Александрович изволил купить у Кошкова 6 кофейных ложек, сахарные щипцы и вилочку для лимона {54}. Много работал мастер и по заказам графов Перовского и Шереметева {55}. Свое мастерство М. И. Кошков передал внуку М.П. Чиркову. 19 июня 1896 года граф Шереметев в письме к Михаилу Павловичу писал: "Желаю вам успеха в дальнейших ваших начинаниях на пользу и процветание устюжского искусства, поддержать которое есть долг истинно русских людей" {56}. Но не скоро сбылось пожелание графа. Имея большую семью и не получая заказов, М. П. Чирков переживал нелегкие времена.
Ранее широко развитые в Устюге иконописный и иконостасно-резной промыслы в XIX веке приходили в упадок. В 1871 году в городе зарегистрированы только две иконописные мастерские. Принадлежали они В. С. Калиновскому и С. П. Шемякину {57}. В семье Калиновских живописью занимались глава семейства Василий Семенович, его сыновья Иван и Пантелеймон. Это были "природные устюжские иконописцы". У Ивана Васильевича с малолетства в течение 5 лет обучался иконописному ремеслу Пантелеймон Яковлевич Костров, сын резчика и позолотчика. После учения несколько лет жил у Калиновского в подмастерьях. В 1902 году Великоустюжская ремесленная управа постановила "признать Кострова достойным звания мастера". В это время ему было 26 лет {58}. "Простым ремесленником, местным выучеником, достающим насущный хлеб посредством иконописного ремесла", являлся и Николай Васильевич Лушников, произведенный в цеховые мастера 29 лет от роду в 1900 году {59}. Из приезжих мастеров в конце XIX - начале XX века в Устюге работали Николай Алексеевич Дофин, Виктор Платонович Мельников, Николай Александрович Воронин. Последний был из краснобор-ских мещан. В мае 1900 года он закончил свое образование в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, имел свидетельство от совета общества художников, был награжден двумя серебряными медалями. Мастер принимал заказы по церковной живописи и на портреты с натуры {60}. В 1901 году Н. А. Воронин выполнил стенную живопись в холодном храме Вьшской Благовещенской церкви за 450 рублей {61}.
Следует отметить, что все устюжские иконописцы в то время обслуживали главным образом уездные церкви. Так, В. С. Калиновский в 1873 году взялся написать 39 икон для нового храма Нижне-Ерогодской Успенской церкви за 210 рублей {62}. И. В. Калиновский писал иконы для Вымской Благовещенской церкви. Н. А. Дофин в 1913 году украшал живописью стены Бобровниковской Богородицкой церкви. Священник этой церкви, характеризуя работу мастера, записал: "Живопись хорошая, лики смотрят, как живые, краски не выцветают" {63}. Городские церкви чаще всего прибегали к услугам И. В. Калиновского и Н. А. Дофина. Так, первый поновлял живопись в трапезной Георгиевского храма (1893 год) {64}, расписывал стены Тихоновского придела при Прокопьевском соборе (1903 год). Служители Прокопьевского храма оценили его как "опытного и знающего дело живописца" {65}. Н. А. Дофин в 1902 году писал две иконы для алтаря Варваринской церкви и украшал стенной живописью алтарь холодного Успенского храма {66}.
Немного было в городе и мастеров, занимающихся резьбой по дереву, в частности резьбой иконостасов. Вблизи Георгиевской церкви находилась иконостасная мастерская Я. Д. Кострова (1845-1907). Впоследствии она перешла по наследству к его сыну Дмитрию. В их мастерской применялся труд наемных рабочих {67}. Другим популярным мастером иконостасных дел являлся Андрей Сергеевич Архипов. Известно, что он резал иконостасы в теплой Церкви Варлаама Хутынского, в алтаре теплого Пятницкого храма, а также снимал и поднимал колокола, золотил кресты, чистил иконостасы. Своему мастерству он научил и сына Егора который стал цеховым мастером в 1903 году {68}. Во многих уездных церквах выполняли резные работы устюжские мещане братья Павел и Андрей Жилины. Они работали по доверенности своего отца, мастера иконостасных дел Василия Андреевича, который часто получал благодарности за произведенные сыновьями иконостасные работы {69}.
Мещане, содержавшие булочные и кондитерские, объединялись в пекарном цехе. Из всех подобных заведений самой известной в городе являлась кондитерская И. С. Шимараева. Родом Иван Савельевич был из крестьян Еремеевской волости Ярославской губернии. С малолетства занимался изготовлением булочных и кондитерских изделий. Приехав в Устюг со всем семейством, сначала жил и работал при булочной Е. П. Тряпицына {70}. Записавшись в цех и получив разрешение на самостоятельную работу, взял в аренду помещение у Зебальда и открыл кондитерскую. В его заведении пекли куличи, бабы, торты, всевозможные печенья, французские булочки, разнообразные пирожки. Обычно весной начинали печь пирожки в форме птиц, начиненные изюмом. Эти пирожки называли "жаворонками". Особенно их любили дети. Выпечные изделия Шимараев реализовывал в своем магазине, а летом продавал на всех пристанях. Желающие могли сделать в кондитерской Шимараева заказы на любые кулинарные изделия {71}. Кроме булочных и кондитерских, в Устюге было несколько крендельно-пряничных заведений, принадлежащих Я. П. Доровицыну, Ф. М. Верещагину, братьям Медведчиковым и другим горожанам {72}.
Из существовавших в Устюге ремесленных мастерских заслуживает внимания монументальная мастерская, которую в конце XIX века открыл на Архангельской улице Е. А. Козонков. Это был квалифицированный мастер по обработке камня и мозаике. Специальность получил в монументальной мастерской при немецком кладбище в Санкт-Петербурге. Переселившись в Великий Устюг, пригласил работавших с ним ранее мастеров Морозова, Жданова, Юрьева. Очень скоро мастерская стала известна в устюжской округе, заказов поступало много. Красивые надгробия, памятники местной работы появлялись на городском кладбище. Мастерская Козонкова принимала заказы на изготовление мозаичных полов, каменных лестниц. Например, в 1901-1902 годах во время ремонтных работ в Тихоновском храме Прокопьевского собора мастерской Козонкова был сделан из осколков мрамора и разных камней мозаичный пол в алтаре, храме и трапезной. Владелец мастерской скончался от воспаления легких весной 1903 года. Над его могилой было установлено полированное надгробие в виде четырехугольного саркофага из сердобольского Лабрадора {73}.
После смерти Е. А. Козонкова владелицей мастерской стала его жена А. М. Козонкова, а ее доверенным лицом и старшим мастером - П. А. Морозов. Петр Алексеевич по происхождению был крестьянином деревни Симакинской Тимошинской волости Сольвычегодского уезда {74}. Это был одаренный человек, мастер на все руки. Кроме основной специальности знал слесарное и токарное дело, хорошо рисовал и чертил. В 1912 году П. А. Морозов представил на выставку в городе Миллерово шахматно-шашечную доску и шашки, изготовленные из мрамора разных сортов, яшмы и малахита. Эта работа была удостоена большой золотой медали и продана с выставки в Италию. Умер мастер в возрасте пятидесяти лет от туберкулеза легких {75}.
Трудно перечислить все мастерские, услугами которых в случае необходимости пользовались устюжане. Каждый мастер считал для себя самой первой заповедью добросовестное исполнение всех заказов. В противном случае можно было лишиться благосклонного отношения клиентов.
Промышленность
В начале XX века Великий Устюг считался вторым промышленным центром в губернии (после Вологды). К 1909 году в Великоустюжском уезде имелось 16 крупных предприятий с 2515 рабочими, производившими продукции на 2 236 000 рублей в год {76}. В Устюге в 1910 году насчитывалось 52 промышленных заведения {77}. Все они принадлежали устюжским купцам и мещанам. В большинстве своем это были мелкие предприятия полукустарного типа с малым количеством рабочих. Крупными и по тому времени хорошо оснащенными являлись маслобойные заводы Чебаевских, Михайловские мастерские Северного пароходного общества, пивомедоваренный завод Зебальда, лесопильный завод Пеца и некоторые другие. Предприятия занимались в основном переработкой продуктов земледелия, животноводства, древесины и другого местного сырья.
На Яикове, там, где сейчас фабрика валяной обуви, находился у маслобойный и олифоварочный завод М. Л. Чебаевского, на котором работало до 30 человек {78}. Завод, открывшийся в 1865 году {79}, производил льняное масло и олифу. Жмых отправлялся за границу. Оборудование состояло из паровой машины, паровых котлов нескольких прессов, грелки для распарки семени, вальцов {80}, формовочных станков, зерноочистительных машин, сушилки для жмыха и динамо-машины для освещения завода. Отжимали местное и сибирское льняное семя. Последнее, имею, щее меньшую засоренность, предпочитали местному {81}. Олифу варили в небольшой постройке чуть в стороне от здания маслобойного завода. Была при заводе и бондарная мастерская, где изготовлялась тара. Для перевозки сырья и продукции существовал рельсовый дворовый путь с ручными вагонетками. Завод работал в две смены, а в летнее время закрывался месяца на три. В июле 1900 года на заводе был большой пожар, причинивший владельцу убытков почти на 50 000 рублей {82}. Но здание завода было отстроено и производство восстановлено.
Был в городе и еще один маслобойный завод (основан в 1906 году), не уступавший предыдущему по техническому оснащению и масштабам производства. Он принадлежал купцу Л. Ф. Чебаевскому и находился во второй части города на Курочкинской улице (ныне ул. М. Горького), на месте нынешнего литейно-механического завода. Льняное (постное) масло, изготовлявшееся на заводе, продавали в городе и уезде, отправляли в деревянных бочках с клеймом завода в другие города России. Рядом с маслобойным в деревянной пристройке помещался винокуренный завод того же владельца{83}. В помещении находились два заторных чана{84} с отдельной небольшой паровой машиной и соответствующей аппаратурой. Винокурение велось после окончания сельскохозяйственных работ под постоянным наблюдением акцизных чиновников {8}5. Отходы от винокурения тоже продавались. Их покупали на корм скоту. У Л. Ф. Чебаевского был еще и мыловаренный завод{86}, небольшое немеханизированное предприятие на берегу Сухоны, недалеко от улицы Деревеньки (ныне ул. Васендйна). В двух больших котлах тут варили хозяйственное мыло, а в котлах меньших размеров производили мыло более ценных сортов. Завод сгорел в 1920-е годы.
Мыловарением не один десяток лет занимались устюжане Полдневы. Мыловаренное и свечное заведение Ф. А. Полднева находилось во дворе его дома по Успенской улице во второй части города {87}. В двух комнатах нижнего этажа дома помещалась лавка по продаже мыла и свеч, которые имели большой спрос. Однако мыловарение и свечное дело не достигли в городе большого развития: все предприятия этого рода были на уровне средних кустарных заведений и направляли свою продукцию лишь на местный рынок.
В 1877 году в Великом Устюге был открыт пивоваренный завод. Основал его баварский подданный, профессиональный пивовар Людвиг Георг Зебальд {88}. После кончины Людвига предприятие наследовали его сыновья Георг, Карл и Николай. В 1903 году Георг выплатил братьям их долю и стал полным владельцем завода. На "Баварии" работало около 30 человек, годовая прибыль составляла более 55 тысяч рублей. На улицах города в самых оживленных местах то и дело попадались пивные лавки Зебальда, где продавали медоваренные напитки, лимонад "Игристый", баварское, пильзенское, мартовское, мюнхенское, экспортное пиво. Мужчины особенно любили портер - сильно пенящееся темное английское пиво со значительным содержанием спирта. Пивом Георг Зебальд снабжал и всю округу. Его лавки были в Котласе, Никольске, Черевкове, Сольвычегодске, Тойме, Подосиновце, Усть-Сысольске, на станции Луза и в других местах. В годы первой мировой войны производство пива значительно сократилось, а в 1916 году на заводе изготовляли лишь фруктовые воды.
За несколько лет до начала войны в городе появился оптовый склад пива и меда торгового дома Александрова. Эта фирма имела несколько заводов и сбывала свою продукцию во многие губернии России. И вот она добралась до Устюга, где был свой пивоваренный завод. Между Зебальдом и Александровым началась жестокая конкуренция. Открывал Зебальд на какой-нибудь улице лавку - напротив появлялась пивная Александрова. Открывал лавку Александров - напротив или рядом торговал пивом Зебальд. Конец этой конкуренции положила начавшаяся война {89}.
Устюжский купец А. И. Ноготков содержал кондитерскую фабрику{90}, где делали пряники, леденцы, различные карамели. Названия конфет были довольно оригинальны, Например, выпускалась карамель под названием "10 заповедей для замужних" в оберточных бумажках. На каждой из них была написана заповедь в Духе доброго старого времени с некоторой долей иронии и юмора и с соответствующим выразительным рисунком. Заповеди, например, гласили: "Ежедневно благодари его на коленях, что не осталась в старых девах", "Поддержи его лаской и любовью, когда он возвращается пьяным и буйствует", "Выбор прислуги предоставь ему, он в этом толку больше знает" и т.п {91}. Оптовая продажа кондитерских товаров собственного производства велась Ноготковым под маркой фирмы "Люкс". Он торговал также хлебными, бакалейными и рыбными товарами.
А. И. Ноготков имел также самый крупный в уезде винокуренный завод {92}, находившийся в его имении в деревне Кривая Береза (примерно в 13 километрах от города). Завод был основан в 1878 году его отцом, Иваном Алексеевичем Ноготковым, крестьянином из деревни Коромыслово, ставшим позднее купцом{93}. Предприятие Ноготковых имело большой земельный участок, обрабатываемый крестьянами-половниками. Зимой они работали на заводе, жили в хозяйских домах, имели свой скот. Основная продукция завода - спирт, который сдавался на государственный завод в Устюге. Вырабатывали спирт из картофеля скупавшегося у крестьян из ржи пшеницы и пшена. Отходы производства шли на корм скоту. При заводе был откормочный пункт крупного рогатого скота.
В 1910 году А. И. Ноготков и крестьяне А. В. Забелин и А. И. Сысоев открыли на улице Деревенька совместное предприятие полукустарного типа под названием "Северное канатное производство". На заводе изготавливали толстые пеньковые канаты, для чего использовался нефтедвигатель "Русь". В специальном отделении канаты просмаливались. Пенька покупалась в Брянской, Смоленской, Орловской губерниях. Кроме канатов изготовляли разную веревку, бечевки для рыбаков, пряжу и нитки. Часть своей продукции товарищество отправляло в Архангельск, остальная успешно сбывалась на местном рынке {94} . Александр Иванович Ноготков - последний устюжский городской голова. На эту должность он был избран в 1916 году.
В городе имелось немало мастерских по обработке льна и щетины. Они принадлежали купцам Кострову, Азову, Ерзовскому, Жилину, Козишникову, Чебаевским и др {95}. Сырье для мастерских закупалось в зимнее время на местных торжках и ярмарках и свозилось для обработки в Устюг. Сырая щетина скупалась устюжскими купцами также в Вятской и Пермской губерниях, на Нижегородской и Ирбитской ярмарках {96}. "Обделкой" льна и щетины занимались крестьяне, проживающие в близлежащих деревнях. Каждый год осенью, обычно в ноябре, сотни крестьян приходили в город и нанимались на работу к купцам. Больше других промышляли таким образом крестьяне Нестеферовской и Трегубовской волостей {97}. Обработанный лен и овес грузили весной на баржи и сплавляли в Архангельск. Лен отправлялся также на фабрики в Ярославскую и Костромскую губернии. Свиная щетина после обработки и сортировки отправлялась в Санкт-Петербург, а оттуда - за границу {98}.
Переработкой древесины занимались два предприятия. В 1901 году на берегу реки Сухоны (во второй части города) начал работу лесопильный завод устюжского купца А. X. Пеца {99}. Здание завода представляло собою большой амбар, вытянувшийся вдоль берега. Предприятие было неплохо механизировано: имелись паровая машина, котел, две лесопильные рамы, обрезные, реечные и другие станки. Круглый лес доставляли по Сухоне. Для этой цели использовались собственные пароходы "Фаворит" и "Конкордия", построенные хозяйственным способом в имении А. X. Пеца "Савино". Лесопильный завод выпускал тес кровельный, доски половые, рейку и другую продукцию по заказам и на продажу. Продукцией пецовского завода пользовался весь Устюг и пароходство, пока не была построена плавучая лесопилка. Все операции по продаже совершались очень быстро, без особых формальностей. А. X. Пец являлся также владельцем небольшой мукомольной мельницы{100}.
Вблизи города, в деревне Голузино, в 1910 году был открыт завод "Новатор"{101}. Здесь вырабатывали клееную фанеру, трехпластную и многопластную, которая не сразу, но прочно вошла в местный обиход. Фанеру изготовляли из березовой и осиновой древесины. Заготовляли ее зимой, а весной в плотах доставляли на место обработки. Обрубок помещался на строгальный станок, сжимался на концах и приводился во вращение. Нож снимал с обрубка древесную ленту, которая нарезалась квадватами, укладывалась слоями, проклеивалась и прессовалась{102}. Завод принадлежал торгово-промышленному товариществу в составе устюжских купцов И. Я. Львова, А. П. Азова, П. А. Кузнецова и лальского мещанина В. А. Павлушкова. Общий капитал товарищества составлял 20 000 рублей{103}.
На противоположном берегу Сухоны, напротив завода "Новатор", располагался стекловавенный завод, владельцем которого сначала был купец Лобанов{104}, а затем, с 1909 года, - товарищество "Север", учредителями которого являлись устюжские купцы Н. А. Кушеверский, Н. П. Зепалов, А. П. Азов{105}. Технические усовершенствования на заводе были не велики и заключались лишь в газогенераторе и керосиновом двигателе, от которого работали несколько станков для плавления и обрезания готового стекла{106}. Работа производилась под руководством приезжих мастеров. Продукция завода (пивные бутылки, аптечные склянки, лампы, рюмки, стаканы, ламповые стекла) не блистала изяществом и была рассчитана на местный рынок{107}.
Была в Устюге и своя обувная фабрика, достаточно механизированная. В цехах стояли закройные, рантовые, каблучные, затяжные, подошвенные и другие станки. Принадлежала фабрика А. А. Пестову. Обувь изготовлялась всевозможных фасонов и продавалась в двух магазинах на Успенской улице. Один был в собственном доме Пестова, другой - в ряду Кострова.
Изготовлением различных пищевых продуктов занимались многие предприятия города. Паровые мукомольные заводы имели в городе братья Самойловы{108} и В. Е. Корельский{109}. У последнего при мельнице существовала пекарня, в которой делали сушку в больших количествах. Продавали ее не только в городе и уезде, но весной на баржах отправляли вплоть до мурманских берегов. Фирма Н. В. Кокшарова при помощи новейших для того времени машин производила ветчину, копченые и вареные колбасы всех сортов, сливочное масло, сыр, консервы. Работало в этом заведении шесть человек, перед праздниками, когда возрастал спрос на продукцию, - до десяти человек. В год выпускали продукции до 1000 пудов (примерно на шесть тысяч рублей){110}. На предприятии было электрическое освещение. Колбасно-коптильные заведения имели также братья Дмитрий и Зосима Мосеевы, А. И. Кокшаров. Все колбасные заведения находились во второй части города.
Большим спросом пользовалась в Устюге продукция заводов, производивших минеральные воды. Один из них принадлежал провизору В. Ф. Ротерсу{111}. Завод находился на Соборной улице (ныне ул. Красноармейская). Его продукцией были фруктовые и ягодные квасы, лимонады, сельтерская и другие воды. В этом заведении работало всего три человека.
Все предприятия, имевшиеся в Устюге в начале XX века, снабжали необходимой продукцией прежде всего город и уезд, остальная часть ее сбывалась за пределами края. Продукция устюжских предприятий была довольно высокого качества, пользовалась спросом и успешно конкурировала на рынке.
Торговля
Используя свое выгодное положение, Великий Устюг издавна вел обширную торговлю. Но к середине XIX века город потерял былое торговое значение, утратил прежнюю роль посредника в торговле между городами Вологодской, Архангельской, Вятской губерний и Сибирью. Лишь для северо-востока Вологодской губернии Устюг оставался торговым центром, в нем была сосредоточена оптовая и розничная торговля мануфактурными, галантерейными и бакалейными товарами. Железная дорога Пермь - Котлас, построенная в конце XIX века, обойдя город стороной, ослабила и эту роль Устюга. Большое влияние на торговлю оказывали заграничные рынки, с которыми город был связан через Архангельск. Главными товарами для заграничного торга служили лен, льняное семя, овес, обработанная щетина. Мелочная торговля, чрезвычайно развитая в Устюге ранее, в начале XX века начинает сокращаться. В то же время в уезде количество мелких торговых лавок значительно увеличивается{112}.
Важную роль в торговой жизни города начиная с XVIII века играли Прокопьевская и Никольская ярмарки. Они проводились ежегодно: Прокопьевская - с 1 по 10 июля, Никольская - с 5 по 15 декабря{113}. Самой крупной по торговому обороту была Прокопьевская ярмарка{114}. Примерно за месяц до начала ярмарки в городе создавался ярмарочный комитет, который решал вопросы об отдаче лавок и мест для торговли, взимал таксу, наблюдал, чтобы приезжие не торговали без аренды помещений и без уплаты денег. Бывали случаи, когда торговые гости пытались увильнуть от уплаты пошлины за занимаемое место. Тогда комитет, ежедневно собиравший сведения о прибывающих в город торговцах, обращался за помощью в полицейское управление. Приезжали купцы, мещане и торгующие крестьяне из разных российских городов: Вологды, Вятки, Москвы, Калуги, Нижнего Новгорода, Архангельска, Костромы и т. д.{115} Товары привозили всевозможные: меховые, мануфактурные, москательные, галантерейные, бакалейные, колониальные и др. Доставлялись разнообразные товары и со всей устюжской округи, из городов Усть-Сысольска, Яренска, Сольвычегодска, Красноборска, Никольска и других мест. Эти товары продавались нередко прямо с лодок. Торг велся и на дымковской стороне. Торговцы северных уездов запасались на устюжских ярмарках товарами для собственной торговли.
Очень много привозилось в город рыбы с Двины, Вычегды, Беломорья. Благочестивые устюжане соблюдали все посты и постные дни, а некоторые еще и понедельничали (не ели скоромного по понедельникам круглый год), поэтому спрос на рыбу в Устюге был большой. Недостатка в рыбе, которая доставлялась в город в свежем и соленом виде, устюжане не чувствовали. Выбор был завидный: осетрина, севрюга, стерлядь, семга, нельма, щука, лещ, сиг, язь и др. Но нежные и жирные породы рыб по карману были только богатым людям. Наибольшим спросом у жителей пользовались треска, палтус, сельдь{116}.
Кроме двух названных ярмарок, в городе были известны еще три довольно крупных торжка. Не успевала отшуметь Никольская ярмарка, как начинался предрождественский торжок (с 22 по 24 декабря){117}, на котором главным предметом торга являлись съестные припасы. Но больше всего привозилось и продавалось мяса, поэтому торжок этот называли иногда мясным базаром. Мясо в больших количествах привозилось из Приводинской, Вотложемской, Забелинской волостей, а также и из других мест, где крестьяне занимались разведением скота на мясо. По сравнительно умеренным ценам можно было купить говядину, телятину, баранину, свинину. Некоторые торговцы скупали мясо оптом для приготовления солонины, которая затем сбывалась ими в Архангельске{118}.
Съестными припасами торговали также и на январском торжке (с 3 по 5 января), и на первой неделе Петрова поста, в воскресенье и понедельник{119}. Многолюдными были всегда и еженедельные устюжские базары, на которые съезжалось много крестьян, привозивших на продажу не только продукты, но и свои изделия (мебель, деревянную посуду, кошели для льна и веревок, решета и др.). На Преображенской площади, занимавшей центральное место в городе, торговали дровами, деревянными кустарными изделиями, старыми и новыми носильными вещами, грибами, молочными продуктами, овощами, птицей и др. Здесь же были сосредоточены подвижные хлебные лавочки и балаганы для продажи мяса. На Рождественской площади продавали сено, мучные припасы, хлеб, кустарную мебель, экипажи, сбрую и т. д.{120} На этой же площади располагалось более тридцати мелочных лавок и около 15 балаганов
Заметным явлением в городе с конца XIX века стало возникновение крупных торговых фирм и товариществ. В 1910 году их насчитывалось уже свыше 15{122}. Для более успешного ведения торговых и предпринимательских операций устюжские купцы объединяли свои капиталы. В 1892 году был зарегистрирован торговый дом "Григорий Чебаевский с С-ми и К°". Братья Николай и Константин Григорьевичи Чебаевские занимались главным образом закупкой для продажи льна и щетины{123}. Торговлю разными товарами осуществляли фирмы "Феодосии Чебаевский с С-ми и К°", "Бр. Николай, Василий. Евлампий Самойловы", торговый дом "Петр Азов с С-ми и К°"{124}.
Одной из самых крупных коммерческих фирм в Устюге был V "Торговый дом братьев Дербеневых"{125}. Михаил, Григорий и Иван Иустиновичи Дербеневы приехали в Великий Устюг из Владимирской губернии. В городе их называли иногда "владимирскими богомазами". Старший Дербенев был человеком степенным, носил длинную светло-рыжую бороду, несколько лет являлся членом попечительного совета женской гимназии. В особо торжественные дни Михаил Иустинович надевал свои награды: малую серебряную медаль "За бытие в охране при коронации Государя Императора Николая II в 1896 году" и большую серебряную медаль "За усердие" на Станиславской ленте, высочайше пожалованную ему в 1900 году{126}. Средний брат, человек умный и предприимчивый, чрезмерно любил выпить, а поэтому не всегда выглядел привлекательно. Младший Дербенев был розовощек, с небольшим брюшком, одевался изысканно, с шиком. Братья получили домашнее образование, много ездили, много видели и читали "Новое время". Каменные и деревянные дома, магазины и лавки Дербеневых располагались в первой части города, в центре{127}. Их фирма процветала. Кроме Устюга, они имели постоянные магазины и склады в Усть-Сысольске, Яренске, Красноборске, продавали свои товары на ярмарках в Сольвычегодске, Важгорте, Устьвыме, Небдине, Серегове, Туглиме{128}. В дербенёвских магазинах можно было приобрести разнообразные ткани, меха, церковную утварь, а также ковры, швейные машины, самовары, обувь, галантерейные и другие товары {129}. Через магазин Дербеневых сбывали свои изделия и устюжские кустари. Здесь можно было купить стулья, столы, буфеты, шкафы работы шемогодских столяров. Изготовлением мебели занимались крестьяне сорока пяти деревень Шемогодской волости. Мебель была прочна и добротна, но отличалась однообразием форм и бедностью отделки. Изделия шемогодских кустарей находили широкий сбыт не только в своем уезде, но и в соседних. В городе их покупали чаще всего малоимущие горожане. Люди побогаче выбирали привозную мебель, более дорогую и красивую, соответствующую их желаниям и вкусам.
Ценители разных изящных вещей в магазине Дербеневых обращали внимание на шкатулки и бураки, украшенные тонкой резьбой по бересте. Их поставляли крестьяне из деревень Курово-Наволок и Лучнево Шемогодской вол ости л Цены на берестяные изделия, по свидетельству современников, были ничтожно малы. Продавались в магазине и шкатулки "с морозом", и с секретными замками, сработанные устюжскими мастерами-коробочниками.
Устюжские хозяйки покупали в дербеневских магазинах очень практичные коврики-половики из свиного пуха, изготовленные крестьянами Нестеферовской волости, или удобные дорожные корзины хорошей устьсысольской работы{130}. Любезная улыбка и непременная вежливость были характерны для приказчиков торгового дома братьев Дербеневых.
Конкурентами Дербеневых по продаже тканей являлись братья Охлопковы: Василий, Яков, Михаил и Федор. Родом они, как и Дербеневы, были из крестьян Владимирской губернии. Это были купцы второй гильдии, торговавшие лесом и мануфактурными товарами. Торговля велась в магазине на Преображенской улице, в двух лавках гостиного двора и на ярмарках {131}.
В нашем маленьком городе в конце XIX века насчитывалось торговых заведений (включая магазины, лавки, балаганы, склады для товаров и проч.) более пятисот{132}.
Большая часть магазинов и лавок находилась в первой части города на Успенской и Преображенской улицах. Под торговые заведения обычно использовали первый этаж своего дома или арендовали свободные площади у других. Некоторые купцы и состоятельные мещане строили специализированные помещения для торговли своими товарами. Все желающие заниматься торговлей писали, соответствующее прошение в городскую управу. Заплатив нужную сумму, получали свидетельство и билет на право торговли сроком на один год.
V Большой магазин на Преображенской улице и две лавки в гостином дворе имел устюжский купец Андрей Иннокентьевич Смолин. Он торговал сусальным золотом, серебром, кожаной и валяной обувью, обоями, галантерейными и разными модными товарами{133}. Главным предметом торговли в магазине В. А. Друговского была фарфоровая, фаянсовая, хрустальная и эмалированная посуда{134}. Торговый дом "Шумилов с С-ми и К°" специализировался на торговле железными и чугунными изделиями, различными строительными материалами, принимал подряды на постройку церквей и домов{135}. Крестьяне, приезжавшие в город, непременно заходили в магазин H. H. Ноготкова. Одни покупали оконное стекло или гвозди, другие выбирали хомут, сбрую. У Ноготкова можно было найти все, что требовалось в крестьянском и городском хозяйстве. Шерстяной и бумажной пряжей, золотыми и серебряными вещами, всевозможной галантереей торговал купец И. Я. Полднев{136}. Любой вкус удовлетворяли шляпы, шапки, фуражки, картузы, шарфы, башлыки{137}, перчатки, зонты, имевшиеся постоянно в магазине Н. А. Хохлова. Головные уборы продавались им и на ярмарках в Сольвычегодске, Лальске, Красноборске, Важгорте и в других местах {138}. Конкурентом Н. А. Хохлова по продаже головных уборов являлся устюжский мещанин Н. А. Гущин, магазин которого находился также на Успенской улице в центре города. У Гущиных была своя шапочная мастерская, известная в городе с 70-х годов прошлого века. В магазине Гущина продавались не только изделия собственного пошива, но и привозные модные модели.
Устюжские дамы любили посещать магазин готового платья С. Н. Хрусталева. Здесь всегда в большом выборе имелись мужские пальто и дамские саки для любого сезона, меха, детские костюмы, муфты, накидки и горжетки{139}, разнообразные верхние наряды. Нередко владелец магазина сам встречал покупателей, изысканно кланялся дамам, предлагал новые товары, помогал выбрать нужную вещь. Большим спросом у горожан, которым часто приходилось бывать в дальних дорогах, пользовалась так называемая доха. Это верхняя одежда. Лицевая сторона ее делалась из молодой оленины шерстью наружу, а с изнанки оленина подбивалась другим мехом. Такие шубы спасали от самого сурового мороза и были распространенным видом одежды в Устюжском крае. Вообще мех очень широко использовался в одежде горожан, особенно зажиточных. Кстати сказать, в устюжских магазинах некоторые товары стоили много дешевле, чем в столицах. В том числе меха или, например, пух гаги. Из последнего монахини Иоанно-Предтеченского монастыря вязали косынки и шарфики. Эти вещи были нежны, теплы и долговечны.
Некоторые устюжские купцы уже с конца XIX века начали устраивать на своих предприятиях электрическое освещение. Все необходимое для этого предлагал известный в Устюге магазин купца Н. А. Кушеверского, находившийся на углу Рождественского переулка и Преображенской улицы (ныне Революционный пер. и ул. Красная). Заинтересованный покупатель находил здесь и громадный выбор посуды, осветительных приборов, подарочных вещей, самоваров. У Н. А. Кушеверского были также магазины в Архангельске на Троицком проспекте и на станции Котлас. Торговлю он вел оптом и в розницу. Через контору Кушеверского можно было приобрести локомобили самой новейшей конструкции, несложные и экономичные двигатели мощностью 400 лошадиных сил или машину системы "Компаунд" акционерного общества Мальцевских заводов{140}.
На Преображенской улице в течение многих лет арендовали помещения для продажи табачных изделий, свежих и сушеных Фруктов, шоколада, конфет и других гастрономических товаров татары Ишмемятов, Ибрагимов, Иштуганов, Фазлулин. У Иш-мемятова, кроме того, были отделения в Вологде и Архангельске. Большим спросом в его магазинах пользовались лимоны и апельсины. Торговец выписывал их из Мессины и Гамбурга. У Ишмемятова всегда можно было купить чай, сахар, кофе, какао, сыры, масло, шпроты, овощные консервы и т.д. Нужный товар он посылал и почтой, причем заказы исполнял быстро и добросовестно{141}.
Не последнее место занимала в Устюге торговля книгами. Их продавали на ярмарках, в книжных лавках и магазинах, вразнос. На 1 августа 1914 года в городе работали 4 книжных магазина и киоск. Магазины принадлежали купцу С. И. Игумнову, дворянке М. А. Поповой, мещанам Н. М. Маталаеву и А. С. Шрейбер. Три магазина располагались на Преображенской улице, а книжный и писчебумажный магазин "Мысль" А. С. Шрейбер находился в доме Ярцева в Торговом переулке (ныне Красный пер., здание диетстоловой). Магазин был ею открыт по свидетельству № 2212 от 9 мая 1912 года. С 70-х годов XIX века занимался торговлей книгами духовного содержания С. И. Игумнов, в 1913 году открыла свой магазин М. А. Попова. Лучшим магазином в городе считался книжный и писчебумажный магазин Н. М. Маталаева. Этот магазин был открыт в доме Львова в 1895 году, и его первым владельцем являлся И. Я. Львов. С 1909 года хозяином магазина стал Н. М. Маталаев. В его торговом заведении можно было приобрести не только хорошую книгу, но и музыкальный инструмент, фотоаппарат, граммофон и пластинки к нему, велосипед, игрушки, коньки, лыжи, пишущую машинку, пасхальные и рождественские подарки, картины, кисти и краски, бинокль и многое другое. Тут же очень любезно принимали заказы на изготовление штемпелей, свадебных и визитных карточек, на другие типографские работы. Свежие газеты и журналы, интересную книгу - добрую спутницу в дальней дороге - можно было купить в киоске О. А. Кудряшовой на пристани Северного пароходного общества{142}.
Таким образом, торговля всегда занимала важное место в жизни устюжан и приносила немалые доходы городу.
Частные типографии
В "Журналах генеральной поверки торговых и промышленных заведений" в Великом Устюге во второй половине XIX века зарегистрировано несколько частных типографий. В августе 1875 года с разрешения Вологодского губернского правления открыл типографию крестьянин Никольского уезда Плесовской волости деревни Линяково Алексей Петрович Блинов. Сначала он арендовал помещение в доме наследников купеческой жены Ольги Жилиной. Через полтора года А. П. Блинов записался в устюжские купцы по второй гильдии. Предприимчивости купцу Блинову было не занимать. В 1878 году он объявил о желании содержать трактирные заведения и гостиницы "Китай" и "Деятельность" с буфетами. В 1880 году его типография значится уже в собственном доме во второй части города по Успенской улице. Типографское оборудование занимало в его доме три комнаты, в них стояли три ручные печатные машины. В 1884 году в типографии А. П. Блинова работало 10 человек, годовой оборот составлял 2500 рублей, а прибыль - до 250 рублей. После смерти купца в 1884 году типография перешла во владение его наследникам, а в 1900-е годы хозяйкой этой типографии значится М. Ф. Тормасова {143}.
В мае 1888 года открыл типографию в первой части города в собственном доме в Архангельском переулке крестьянин Нестеферовской волости Платон Николаевич Лагирев, 36 лет от роду. В 1900 году во время деловой поездки в Москву он приобрел ручную печатную машину, известную под названием "американка" и дававшую 700 - 1000 оттисков в час. Типография П. Н. Лагирева, а в 1917 году - А. Ф. Лагиревой, просуществовала до закрытия частных типографий в городе{144}.
В 1894 году получил разрешение на открытие типографии в Великом Устюге И. Я. Львов (1866-1936), происходивший из крестьянской семьи д. Семеновской Сольвычегодского уезда. Он же являлся владельцем типографии-скоропечатни в Тотьме. Позднее Иван Яковлевич на некоторое время уезжает в Петербург, а в 1907 году продает типографию в Устюге Ф. К. Глезеру, помощнику провизора устюжской аптеки. Типографское оборудование переместилось в дом Глезера на Успенской улице. Федор Карлович в 1912 году продал один печатный станок братьям Ивану и Александру Седельниковым, которые с мая 1911 года имели разрешение на открытие своей типографии. Располагалась она в Подгуменье в доме Седельниковых. Таким образом, в 1914 году в Великом Устюге работали четыре типографии: М. Ф. Тормаеовой, Ф. К. Глезера, П. Н. Лагирева и братьев Седельниковых{145}.
В каждой типографии велась в то время шнуровая книга, куда записывались все работы, предназначенные к печати, указывались количество экземпляров и формат издания. Контроль за работой типографий осуществлял устюжский исправник. Больше всего хлопот ему доставляла типография И. Я. Львова. Хозяин водил знакомство с политссыльными, разделял их взгляды. В 1902 году исправник установил факт напечатания в этой типографии ленты со словами: "Борцу за свободу. Великоустюжские товарищи по ссылке". Лента эта была возложена вместе с венком на могилу умершего в Сольвычегодске политссыльногр К. Л. Тышки. Печатались в типографии Львова без разрешения на то полиции и различные объявления. Уездный исправник Греков в своем донесении от 27 июня 1902 года пишет, что иметь надзор за каждым печатным оттиском невозможно, и предлагает отстранить от заведования типографией И. Я. Львова, который уже несколько раз за обнаруженные нарушения привлекался к суду и платил штрафы.
В устюжских типографиях печатались отчеты и журналы уездных земских собраний, уставы различных товариществ и обществ, листовки санитарного врача, отчеты Пушкинской бесплатной библиотеки, разного рода бланки, ярлыки и этикетки для торговых и пароходных фирм, театральные афиши, визитные карточки, брошюры и книги. Так, в 1898 году И. Я. Львов в компании с устюжским мещанином К. К. Поповым занимался изданием научно-популярных статей по вопросам философии и психологии английских, немецких и французских мыслителей и политэкономов. Статьи выходили отдельными брошюрами. Переводы выполняли проживавшие тогда в Великом Устюге политссыльные: доктор философии Бернского университета H. H. Новиков, дочь священника из Полтавы Вера Дениц и др. Были изданы работы: "Психология и философия Гюттлер", "Вуг-ле. Социальные науки в Германии" и т. д.{147} . В то же время в типографии И. Я. Львова небольшими дешевыми книжками печатались сказки А. С. Пушкина. В типографии наследников Блинова были напечатаны "Краткий исторический очерк Подосиновского училища" (1896 год), басни С. А. Образцова (1899 год) и другие брошюры. По заказам духовенства в типографиях печатали жития святых, описания церквей и соборов Великого Устюга, устав и отчеты православного Стефано-Про-копьевского братства и т. п. В типографии П. Н. Лагирева выходили "Телеграммы Российского агентства". Благодаря этим листкам устюжане имели возможность вовремя узнавать о важнейших событиях в стране.
Развлечения горожан
В последней трети XIX века в России, как и во многих европейских странах, всеобщее внимание привлек к себе вопрос об устройстве разумных общедоступных развлечений. В больших и маленьких городах открываются народные театры, клубы, появляются различные общества, устраиваются гулянья, спектакли, музыкальные вечера. Наш город не являлся исключением.
В 1881 году в Великом Устюге открылся так называемый всесословный клуб, а позднее - клуб приказчиков. Первый клуб имели право посещать прежде всего члены всесословного общественного собрания. Избранные в члены этого собрания получали печатный экземпляр устава и годовой билет на вход в собрание, заплатив при этом десять рублей. Главная цель собрания - "доставить своим членам и их семействам возможность проводить свободное от занятий время с удобством, приятностью и пользою"{148}. В зале общественного собрания устраивались балы, маскарады, танцевальные, музыкальные и литературные вечера, драматические представления, можно было поиграть в домино, шашки, шахматы, биллиард, почитать книги, газеты, журналы. Не запрещалось играть и в карты. "Рыцари зеленого стола" не раз поражали посетителей клуба, устраивая своим партнерам разные карточные фокусы. Пребывание в клубе разрешалось в обычные дни до трех часов пополуночи, а на вечерах - до 5 часов утра. Оставшиеся дольше этого времени платили штраф.
В клубах местные самодеятельные артисты довольно часто устраивали концерты. Особенно охотно устюжане посещали выступления кружка любителей пения и музыки, созданного в 1911 году "для распространения в Великом Устюге музыкального и вокального образования, а равно для доставки своим членам эстетических удовольствий и развития их музыкальных вкусов"{149}. Учредителями кружка были супруги Зебальд, Е. Н. Зеленкович, О. М. Цветаева, Ф. А Гейтман, В. В. Глубоковский и др. Это общество имело свою печать и отличительный значок. Хором управляла любимица публики О. М. Цветаева, оркестром - господин Г. Л. Зебальд. В программу музыкальных вечеров включались произведения русских и зарубежных классиков, звучали песни, романсы, арии из опер в исполнении Г. П. Жилина, И. К. Айзенберга. Г. Л. Зебальда, С. Ф. Ротерс и других любителей-музыкантов{150}. Публика с восторгом воспринимала все музыкальные номера, награждая артистов громом аплодисментов и вызывая на бис без конца. Тот же кружок любителей пения и музыки организовывал в городе литературно-музыкальные вечера, посвященные Пушкину, Гоголю, Лермонтову, Тургеневу и другим известным поэтам и писателям.
В зале общественного собрания нередко ставились спектакли как заезжими труппами, так и местными любителями драматического искусства. С декабря 1911 года на гастролях в Устюге была пермская труппа под управлением бывшего оперного певца С. Н. Селевистровского. Устюжане имели возможность посмотреть в исполнении актеров-профессионалов драму А. Островского "Бесприданница", комедию Сарду и Моро "Мадам Сан-Жен" и другие пьесы. Самодеятельные артисты обычно ограничивались постановкой более легких для исполнения комедий, водевилей, фарсов. Спектакли вместо восьми часов вечера начинались в девять, так как устюжская публика имела обыкновение опаздывать. Дамы приходили на спектакли в светлых туалетах, а мужчины в нарядных костюмах. Заканчивалось представление в час ночи, после чего начинался танцевальный вечер{151}. В начале сезона зрители охотно посещали спектакли, но постепенно желающих становилось все меньше. В связи с этим современник заметил, что "устюжская публика весьма холодно относится театру и мало посещает спектакли"{152}.
С открытием навигации в Устюг устремлялись артисты "всех родов и сортов": выступал Федор Дуров, в клубе приказчиков пел хор цыган, своими новыми трюками удивляли устюжан цирковые актеры. В 1912 году в Устюге гастролировал конный цирк Камухина. Мальчишки по нескольку раз ходили смотреть захватывающие выступления акробатов братьев Гаунт и маленькой акробатки Вари. Устюжане любили цирк, и в первое время сбры всегда был полным, но с течением времени количество зрителей уменьшалось. И тогда дирекция цирка придумывала для устюжского обывателя какой-нибудь соблазн. Например, в кондитерскую И. С. Шимараева заказывали огромный торт "Казбек".В день представления торт под звуки оркестра переносили на силках в помещение цирка. Били барабаны, трубили трубы, важно колыхался торт, за ним маршировали дети. Народ снова валом валил в цирк. После представления тортом угощали публику{153}.
На рыночной площади приезжие предприниматели из Ярославской и Владимирской губерний скупали летом места под балаганы и устраивали различные аттракционы: испанские русские кегли{154}, горки для кидания колец на разные предметы, фигуры льва и турка для кидания им в рот мячика и др. У таких балаганов всегда толпился народ. Желающих поупражняться и показать свою ловкость было достаточно. Особенно много содержателей аттракционов съезжалось в Устюг в начале июля, в дни Прокопьевской ярмарки. Многочисленные афиши зазывали горожан посмотреть синематограф, владелец которого был в городе проездом. Зрителям предлагались разные картины, например, "Въезд Государя Императора в Париж" или "Прогулка Государя Императора по Парижу". Перед началом и во время демонстрации играл оркестр. Стоимость билетов зависела от места. Место первом ряду стоило 1 рубль 25 копеек, во втором - 1 рубль, места в восьмом и девятом рядах - 40 копеек. В. Новиков из Москвы предлагал публике послушать в особо устроенном балагане на Рождественской площади "поющую и говорящую машину" -усовершенствованный фонограф Эдисона. Фонограф демонстрировался ежедневно с 10 часов утра до 11 часов вечера. В репертуар имелись гимны, марши, танцы, оперные арии, романсы, русские народные песни, куплеты. За прослушивание одной вещи ли пять копеек{155}.
Многие горожане с удовольствием посещали открывшиеся в Устюге электротеатры "Электрик" и "Чары", где показывав, "немое" кино. В условиях жесткой конкуренции между владельцами увеселительных заведений эти кинотеатры для успеха своих финансовых операций в 1914 году объединились под названием "Луч". При кинотеатре открыли дешевую фотографию (снимки на память), которой охотно пользовалась молодежь. Усовершенствованная постановка, удачно выбранные картины с музыкальным сопровождением, комфорт помещений привлекали зрителей{156}.
Своеобразным зрелищем для горожан было появление первого автомобиля на улицах Великого Устюга в марте 1912 года. Его владельцем был купеческий сын Николай Смолин. На автомобиль, как на чудо, смотрели, разинув рты, не только дети, но и взрослые. Старухи, увидев тарахтящую машину, испуганно шарахались в сторону, истово молились, предсказывая скорую кончину мира и наказание легкомысленному городу. Осенью 1913 года Н. Смолин открыл курсы шоферов, хотя автомобиля в Устюге ни у кого больше не было{157}.
Некоторые развлечения горожан были связаны с праздниками или старинными обычаями. Так, в последние дни перед Рождеством именитые устюжские купцы, расчесав свои бороды и нацепив все медали и прочие знаки отличия, занимались визитами. Затем начинались семейные праздники с наряженными елками, подарками и сюрпризами. Весело было в Устюге в дни масленицы. В город съезжались десятки крестьян из окрестных деревень на своих празднично убранных лошадях, запряженных в специально отделанные для торжественных случаев "сани-кошевки". По улицам города под звуки весело звенящих колокольчиков катали всех желающих. На Смольниковском озере устраивались "катушки", горки, конные "кружала" с освещением{158}. В самых людных местах ставились временные балаганы и ларьки, где продавали разные лакомства для детей, блины, конфеты с сюрпризами. То в одном, то в другом месте звучала веселая гармонь, довольно распространенный в то время музыкальный инструмент в Устюге.
С наступлением весны оживленнее становились улицы города. Толпы молодежи фланировали по Набережной. Девочки-гимназистки гуляли под присмотром дам-патронесс. Девицы с напудренными лицами, разодетые по последней моде, ворковали о весенних нарядах и критиковали амурные похождения какого-нибудь местного донжуана. Те, кто победнее, теснились обычно на тротуаре, со стороны наблюдали за гуляющими и судачили меж собой примерно так:
- Вишь, выфантовывает Марфа-то, видать, дома все переделала.
- Катерина-то повидняя ее будет.
- Егор-от какой баской стал! Бают, вчера из Вятки вернулся.
Гулянья на Набережной продолжались до июня, затем они переносились в городской сад{159}. Днем улицы были малолюдны. Женщины занимались семьей и домом, варили всевозможные варенья, пекли черничные пироги. У мужчин были свои дела. Вечером публика стекалась в сад и чинно ходила по аллеям. Нередко в саду играл духовой оркестр. В ларьке Зебальда любители пива наслаждались напитком и играли в биллиард, а в киоске Н. И. Фридман желающие покупали прохладительную газированную воду. Особенно большое гулянье в городском саду было в августе, в Преображеньев день. Этот обычай существовал еще в начале XIX века, только тогда гуляли около Спасо-Преоб-раженской церкви и по Преображенской улице. Гуляние длилось иногда три дня. Каждый горожанин, особенно молодой, считал Своим долгом хоть на короткое время появиться среди гуляющих, обойти хотя бы один "кружок" по саду. Разнообразие нарядов, музыка, хороводы, танцы, оживленные лица - все говорило о большом празднике{160}.
В свободное время устюжане любили совершать прогулки в красивые загородные места. Любимым уголком отдыха горожан было старинное село Богородское на берегу речки Стриги, недалеко от города. Архиерейское село устроено было в XVIII веке епископом Варлаамом, позднее передано Михаило-Архангельскому монастырю. Ухоженная Тихвинская Богородская церковь своим величавым обликом ласкала взгляд. Неторопливое журчание речки, чистые пруды, тенистые кедровые и березовые аллеи, пьянящий запах лесов и трав располагали к отдыху, снимали усталость. В Богородском, на Ивановской мельнице, на Бусихе отдыхали с друзьями и целыми семьями. В хорошую погоду горожане нередко отправлялись к Троице-Гледенскому монастырю, откуда открывался великолепный вид на город и окрестные дали. Для любителей путешествий клуб приказчиков организовывал прогулки на пароходе вверх по Сухоне или вниз по Двине.
Жизнь в Великом Устюге текла размеренно и спокойно. В разумной мере сохранялись в ней старые добрые традиции и появлялись новые, связанные с достижениями науки, техники, культуры.
ПРИМЕЧАНИЯ
{1} Кудрин Н. Запечатленная память. Архангельск, 1986. С. 99.
{2} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 736. Л. 150.
{3} Там же. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 68.
{4} Там же. Д. 14. Л. 4 об.
{5} Там же. Д. 514. Л.68 об.
{6} Там же. Л.68.
{7} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 808. Л. 23; Д. 736. Л. 159; Ф. 14. Оп. 1. Д. 29. Л. 103. Драница - тонкие деревянные пластинки для покрытия крыш.
{8} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 618. Л. 46 об.
{9} Там же. Д. 514. Л. 71 об.
{10} Долбышев Я. Полвека назад // Северо-Двинский край. 1917. 7 ноября.
{11} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 76 об.
{12} Ежегодник Вологодской губернии на 1912 год. Вологда, 1911. Отд. 11. С. 12.
{13} Цейхгауз - склад для хранения обмундирования и снаряжения.
{14} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 74.
{15} Вологодский листок. 1909. 6 октября.
{16} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 71.
{17} Там же. Д. 492. Л. 32.
{18} Там же. Д. 418. Л. 116.
{19} Библиотека ВУФ ГАВО. № 3531.
{20} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 594. Л. 3-5-21
{21} Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897. Изд. статистического комитета МВД под ред. Н. А. Тройницкого. VII. Вологодская губерния. СПб., 1904. С. 2-3.
{22} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 69.
{23} Там же.
{24} Там же. Оп. 1. Д. 29. Л. 367.
{25} Вологодский листок. 1911. 10 ноября.
{26} Там же.
{27} Там же.
{28} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 898. Л. 44-45.
{29} Обзор Вологодской губернии за 1900 год. Вологда, 1901. С. 13.
{30} Фонды ВУГИАХМЗ. № 13112.
{31} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 851. Л. 33.
{32} ам же. Д. 5. Л. 111-112,126об.;Д. 1.Л. 103-106; Д. 11.
{33} Там же. Д. 1171. Л. 246. 34
{34} Вологодский листок. 1914.17 апреля.
{35} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 346. Л. 43 об.-44.
{36} Кудрин Н. Дом на Красной улице // Советская мысль. 1988. 5 февраля. 37
{37} Сведения о Поповых-медниках любезно сообщила автору статьи Антонина Александровна Попова, дочь мастера-медника А. В. Попова.
{38} ВУФ ГАВО. Ф. 239. Оп. 2. Д. 18. Л. 117.
{39} Там же. Ф. 4. Оп. 1. Д. 61. Л. 9 об.-10.
{40} Там же. Д. 68. Л. 1-10.
{41} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. I, 5,11; Ф. 145. Оп. 1. Д. 1002.
{42} амже. Ф. 145. Оп. 1. Д. 1002. Л. 231 об.-232.
{43} Там же. Ф. 2. Оп. 1.Д. 11. Л. 92 об., 128 об.
{44} Там же. Д. 110. Л. 84-85; Д. 729. Л. 10.
{45} Там же. Ф. 14. Оп. 2. Д. 640. Л. 125 об.
{46} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5. Л. 28 об., 103 об.; Д. 11. Л. 127 об.; Д. 281. Л. 65-66.
{47} Там же. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 79.
{48} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 141. Л. 8 об.
{49} Там же. Ф. 6. Оп. 1. Д. 393. Л. 19.
{50} Справочная книжка для Вологодской губернии на 1853 год. Вологда, 1853.
{51} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 8. Л. 264.
{52} Там же. Оп. 2. Д. 514. Л. 79.
{53} Там же.
{54} Там же. Д. 145. Л. 217-218.
{55} Там же. Д. 514. Л. 79.
{56} Там же.
{57} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5. Л. 56 об., 108 об.
{58} Там же. Ф. 4. Оп. 1. Д. 50. Л. 1-9.
{59} Там же. Д. 17. Л. 8.
{60} Вологодские епархиальные ведомости. 1900. № 20. С. 505.
{61} ВУФ ГАВО. Ф. 584. Оп. 18. Д. 4.
{62} Там же. Оп. 37. Д. 2.
{63} Там же. Оп.5.Д. 14.
{64} Библиотека ВУФ ГАВО. № 3531. С. 57.
{65} Там же. Ф. 23. Оп. 1.Д. 162. Л. 7-10.
{66} Там же. Ф. 584. Оп. 73. Д. 149.
{67} Там же. № 3531. Л. 80 об.; Ф. 2. Оп. 1. Д. 346. Л. 49; Д. 579. Л. 854 об.; Д. 281. Л. 82 об.- 83.
{68} Там же. Ф. 4. Оп. 1. Д. 70. Л. 2; № 3530, 3532.
{69} Там же. Д. 17. Л. 47-48.
{70} Там же. Д. 1. Л. 10.
{71} Ежегодник Вологодской губернии на 1913 год. Вологда, 1913. С. 22.
{72} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 38, 39, 45, 48. 73
{73} Воспоминания А. П. Морозова. Хранятся в ВУГИАХМЗ.
{74} ВУФ ГАВО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 73. Л. 1-4.
{75} Воспоминания А. П. Морозова.
{76} Ежегодник Вологодской губернии на 1911 год. Вологда, 1911 .С. 136.
{77} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 74-75.
{78} Там же. Л. 28. 79
{79} Список фабрик и заводов России 1910 года. По официальным данным фабричного, податного и горного надзора. М.; СПб.; Варшава, 1910. С. 814.
{80} Жмых - остатки льняных семян после выжимания из них масла. Вальцы - станок из двух соприкасающихся валиков, между которыми пропускается обрабатываемый материал.
{81} Шеляпин И., Ильинский Н. От Вологды до Устькулома. Путевые заметки. Вологда, 1911. С. 20-21. 82
{82} Обзор Вологодской губернии на 1900 год. Вологда, 1901. С. 34.
{83} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 27.
{84} Заторные чаны - большие металлические бочки, наполненные винным затором (осахаревшим крахмальным раствором или солодом).
{85} Акцизный чиновник - служащий учреждения по сбору налога на спиртные напитки.
{86} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 27.
{87} Там же. Ф. 2. Oп. 1. Д. 989. Л. 60.
{88} Там же. Д. 281. Л. 101 об. - 102; Список фабрик и заводов России 1910 года. С. 587
{89} Ежегодник Вологодской губернии на 1913 год. С. 20; ВУФ ГАВО. Ф. 221. On 1 Д. 3. Л. 2 об., 11 об.; Д. 8. Л. 2 об.; Д. 19. Л. 7-10; Вологодский листок. 1911.31 августа.
{90} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 46.
{91} Фонды ВУГИАХМЗ. № 2497.
{92} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 437. Л. 54.
{93} Указатель фабрик и заводов Европейской России / Сост. П. А. Орлов, изд 2-е СПб., 1887. С. 503.
{94} Воспоминания С. В. Князихина. Хранятся в научном архиве ВУГИАХМЗ.
{95} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 346. Д. 1,5, 11; Ф. 6. Оп. 1. Д. 363.
{96} Там же. Д. 851. Л. 36-37; Д. 974. Л. 68.
{97} Там же. Ф. 14. Оп. 2. Д. 75. Л. 34 об.-35; Ф. 6. Оп. 1. Д. 30. Л. 36, 44.
{98} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 851. Л. 36-37.
{99} Список фабрик и заводов России 1910 года... С. 187; ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп 2 Д. 418. Л. 60 об.; Д. 514. Л. 66.
{100} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 437. Л. 47.
{101} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 989. Л. 10-14.
{102} Ш е л я п и н И., И л ь и н с к и и Н. Указ. соч. С. 19.
{103} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 989. Л. 14.
{104} Там же. Ф. 14. Оп. 2. Д. 418. Л. 74.
{105} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 989. Л. 10-14.
{106} еляпин И., Ильинский Н. Указ. соч. С. 19-20.
{107} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 851. Л. 1-60.
{108} Там же. Оп. 2. Д. 514. Л. 55.
{109} Там же. Ф. 2. Оп. 1.Д. 1026. Л. 63.
{110} Там же. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 50.
{111} же. Л. 30-31. Провизор - аптечный работник с высшим фармацевтическим образованием.
{112} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 974. Л. 68.
{113} Там же. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 75.
{114} Там же. Д. 437. Л. 78; Д. 492. Л. 66; Ф. 2. Оп. 1. Д. 851. Л. 36-37; Д. 974. Л. 64-66.
{115} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 37. Л. 2-11.
{116} Памятная книжка Вологодской губернии на 1862 и 1863 гг. Вологда, 1863. С. 109-114.
{117} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 514. Л. 75.
{118} Там же. Д. 75. Л. 14 об. - 15.
{119} Там же. Д. 514. Л. 75.
{120} Там же. Оп. 1. Д. 192. Л. 49.
{121} Там же. Ф. 2. Оп. 1.Д. 646. Л. 174-175 об.
{122} Там же. Д. 989. Л. 10-14.
{123} Там же.
{124} Там же.
{125} Там же.
{126} Там же. Ф. 14. Оп. 1.Д. 1121. Л. 52.
{127} О домах Дербеневых и других см. в книге: Кудрин Н. Запечатленная память Архангельск, 1986.
{128} ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1.Д. 1171. Л. 373.
{129} Там же. Ф. 560. Оп. 1. Д. 3.
{130} Фирсова. И. По рекам Вологде, Сухоне и Северной Двине // Исторический вестник. 1907. Декабрь. С. 989-994.
{131} ВУФ ГАВО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 578. Л. 113.
{132} Вологодский иллюстрированный календарь на 1894 г. Вологда, 1894. С. 40-44.
{133} ВУФ ГАВО. Ф. 239. Оп. 2. Д. 3. Л. 60.
{134} Там же. Д. 18. Л. 108.
{135} Там же. Д. 3. Л. 6.
{136} Там же. Д. 18. Л. 100.
{137} Башлык - суконный теплый головной убор с длинными концами, надеваемый поверх шапки.
{138} Ежегодник Вологодской губернии на 1913 год... С. 22.
{139} Сак - широкое женское пальто. Муфта - род открытого с двух сторон мешочка, обычно из меха, для согревания рук; принадлежность женской одежды. Горжетка - вид воротника из меха.
{140} Справочник-ежегодник "Спутник помора" на 1913 год. Архангельск, 1913; Ежегодник Вологодской губернии на 1913год... С. 18. "Компаунд" - двухцилиндровая паровая машина двойного действия с параллельным расположением цилиндров; пар, отработав в одном цилиндре, поступает в другой.
{141} Ежегодник Вологодской губернии на 1913 год... С. 20. Справочник-ежегодник "Спутник помора" на 1913 год...
{142} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 618. Л. 86.
{143} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 281. Л. 5 об.-б; Д. 306. Л. 83; Д. 346. Л. 65-66; Д. 441. Л. 3 об. - 4; Ф. 6. Оп. 1. Д. 363. Л. 72-73; Д. 393. Л. 64-65.
{144} Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 975. Л. 160 об.-161; Ф. 14. Оп. 2. Д. 300. Л. 389; Д. 640. Л. 98.
{145} Там же. Ф. 14. Оп. 1. Д. 932. Л. 33; Оп. 2. Д. 300. Л. 389; Д. 572. Л. 72; Д. 618. Л. 85.
{146} Там же. Д. 178. Л. 300-301.
{147} Там же.
{148} Устав Великоустюгского всесословного общественного собрания. В. Устюг, 1908.
{149} Устав кружка любителей музыки и пения в Великом Устюге. В. Устюг, 1911.
{150} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 218. Л. 221-222.
{151} Там же. Д. 290. Л. 519-520; Вологодский листок. 1911. № 326. 1912. № 373. 152
{152} Вологодский листок. 1912. 22 апреля.
{153} Вологодский листок. 1911. 31 августа. 1912. 3 мая, 26 июня.
{154} Кегли - точеные столбики, которые ставятся в ряд и с определенного расстояния сбиваются катящимся шаром.
{155} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 300. Л. 23; Д. 335. Л. 94-95; Д. 386. Л. 1-10.
{156} Вологодский листок. 1914.18 марта.
{157} Вологодский листок. 1912. 20 марта. 1914.17 апреля.
{158} ВУФ ГАВО. Ф. 14. Оп. 2. Д. 48. Л. 112; Ф. 2. Оп. 1. Д. 984. Л. 403 об.
{159} Вологодский листок. 1911.31 августа.
{160} Вологодские губернские ведомости. 1859. № 38. С. 232; ВУФ ГАВО. Ф. 2. Оп. 1. Д-991. Л. 217, 225.