Первые приметы
На дворе - утро года...
Хотя по ночам зима еще украдкой и возвращает из лесных закоулков морозную тишину, холодный блеск луны и колкий воздух, но днем все больше и больше становится в небе голубых проталин. Сегодня далеко-далеко на западе виднеются удивительные выступы, словно горный хребет простирается над горизонтом. Но вот отделился один выступ от остальных и поплыл! За ним - другой, третий...
От листопада до весны природа сдерживала "небесный ледоход". Но пришла пора, и вот поплыли, слегка покачиваясь, по синему небу белые лебеди - кучевые облака. К полудню уже все небо занято ими - лебедь к лебедю, облако к облаку!
День зазвучал падающей с крыш капелью, голосами наших пернатых друзей. В парках и скверах, на лесной опушке и в перелесках льется серебряная песенка, от которой сыплет пожухлую хвою в снежный подол елка и светлеют лица прохожих: "Синь-сирень, синь-сирень, синь!.."
У певца желто-зеленая рубашка с черным галстуком, голубая курточка и черная шапочка. Споет синица два-три раза, перепорхнет на другое дерево и снова заводит про "синь-сирень" : весна начинается.
"Садятся" сугробы снега, просыпается лес от долгого зимнего сна.
В берлоге у Топтыгина потяготушки: "Ах-ха-ха-хо-о-о!" - один рот, да и тот дерет. Похоже, отдохнул косолапый. Было, ох, было за лето похожено-поброжено до мозолей на подошвах! Однако покидать зимнюю квартиру еще рано. Полижет мишка когтистую лапу, подстриженную за зиму мышами шубу и снова на боковую - досыпать.
Закончились свадьбы у серых разбойников - волков, распалось их общество. Стаи разбились, семьи разделились: старики бросили молодых и шастают парой. Теперь, как никогда, волка ноги кормят.
Выходит на разминку из подземных хором отшельник лысанко-барсук, удивленно глядит на солнце подслеповатыми глазами. Озабочена отяжелевшая зайчиха. Ищет в крепях-хвойниках место надежное, глухое, чтобы выметать настовичков лопоухих. Звонче стали призывные песни старожилов-зимовщиков - желтогрудых овсянок.
Гремят по лесу трескучие залпы пестрых дятлов. В мягком сумраке рассвета, распустив крылья и вытянув шею, чертит тугим пером по белому насту древняя, как первая борозда, крас-нобровая птица-глухарь... Любовной серенадой встречает она на Куньем болоте новое утро года - весну.
Весна ждет грачей
Год на год не приходится, но каждую весну цветет черемуха, лето приносит аромат свежего сена, каждую осень мы с грустью провожаем стаи перелетных птиц, суровым испытанием всему живому приходит зима.
Снег снегом, мороз морозом, но вот уже много лет событием третьей недели марта бывает прилет первых грачей. Их нельзя спутать с теми, что по разным причинам остались у нас зимовать. Они прилетают с первыми теплыми ветрами - и сразу к своим гнездам, изрядно потрепанным за зиму ветрами. Все-таки для нас грач остается птицей весенней. И если весна пожалует в наши края дружная, грач, отдохнувши с дороги, уже летит с веткой в клюве к своему гнезду. Ведь вернуться на родину, преодолеть огромное расстояние, посмотреть в глаза смерти совсем нелегко. А живому о жизни думать положено. В солнечные дни сияющего света так много, что известный писатель-природолюб М. Пришвин называл это время весной света. С ее приходом повышается настроение у птиц. Плотно закусив, поет красногрудый снегирь. При всей красоте своего оперения, поет он незавидно, но с большой важностью. Поет так тихо, что надо стоять почти рядом, чтобы слышать его песню. А вот нарядная пересмешница-сойка поет, напоказ себя не выставляя. Усевшись на ветку у ствола дерева, начинает вспоминать все, что слышала, промышляя в лесу. Не все получается хорошо, но довольно похоже. И крик черного ворона, и свист скворца, и какое-то разборчивое щелканье, бормотание. И все это тихо-тихо, без расчета на слушателей.
Около скворечника, в кустах сирени оживленно болтают о чем-то собравшиеся вместе домовые воробьи. У самцов четко вырисовывается широкий модный галстук: как же, женихи! Вот только заполучить в аренду деревянный домик удается нечасто. Обычно вернувшиеся на родину скворцы гонят его в три шеи, безжалостно выбрасывая все имущество незадачливого постояльца.
Надув зобы, с воркованием кружат на крышах и тротуарах перед своими подругами голуби-сизари, и даже сорока-белобока что-то негромко бормочет на заборе и прищелкивает явно в свое удовольствие. День ото дня какое-то беспокойство овладевает серыми воронами. В погожий денек над городом разом взлетают сотни и сотни их, устраивая то ли воздушный прощальный карнавал, то ли парад перед отлетом. Приходит время собираться домой, и ни последние морозы, ни метели не собьют их с толку. Скоро стая за стаей отправятся они в обратный путь - теперь на север. Беспокойно кричат галки, эти мастерицы петь с чужого голоса. Рассказывают, что в одной школе ребята подобрали и выходили галчонка. Клетку с ним повесили в гардеробной. Галка часто слышала голос гардеробщицы, которая говорила ребятам, подавая одежду: "Не все сразу, ребята, а поодиночке!" Однажды клетку забыли закрыть. Галка вылетела и села на крышу школы, где на солнышке грелись вороны. Увидев вылетевшую из школы галку, они набросились на нее. Отчаянно защищаясь, галка кричала на весь двор: "Не все сразу, ребята, а поодиночке!"
В воздухе сейчас совсем нет пыли, и солнечные лучи проходят сквозь него беспрепятственно. Загар от такого солнца не уступает южному, и у любителей-рыболовов, сидящих над лунками, бронзовые лица.
Зори перволетья
В пору, когда золотокосая, в зеленой короне весна передает эстафету красному лету, природа буйствует, как никогда. Жизнь всюду бьет ключом. Все, что было потеряно зимой, возвращается вновь, в новых формах, в новых организмах. Цветам и деревьям, зверью и птицам вдосталь хватает накалистого июльского солнца. Все по-богатырски растет.
Склоны суходолов подернуты золотистыми звездочками одуванчиков, от которых слепнет всякая другая растительность, и сам суходол сияет от собственной красы. Буйно цветет роза севера - шиповник коричный. С каждым днем раскрываются все новые и новые его бутоны, заливая алым пламенем лесные опушки и прибрежный кустарник. Заколыхалась в полях рожь. Гоняет ветер из края в край зеленые волны по широкому полю. Загустела зелень травостоя на'заливных лугах, и все стежки-дорожки на них пропали, замуровались. Упруг, нежен теплый ветер! Волнами накатывается он на метелки мятлика, овсяницы луговой, ласково перебирает рослые стебли лисохвоста, резвится на перебежках. И кажется, от радости скорой встречи с полным летом весь зеленый луг смеется!
В лесных оврагах еще живут ручьи, хотя ослабевшие, но живут, что-то бубнят, не выставляя себя напоказ. Легкий ветерок-полуденник играет в листве знакомую, извечную мелодию. Красивую, бодрую, сильную мелодию нашего зеленого друга! Рванулись на свет первые разведчики - грибы-колосовики. На лесных опушках, прогалинах, где хорошо поработало солнце, вдруг наткнешься на грибок-другой, а повезет, так и десяток подберезовиков возьмешь. Тугая шляпка, чудесной выточки ножка, а сам смотрится сереньким, как зайчонок. Колосовики - это разведка, первая грибная волна. Появилась, поманила и ушла! Но мы-то знаем: когда [минуют] влажный, теплый май и солнечный июнь, разведка приведет за собой главные силы - грибные полчища маслят, подосиновиков, белых...
Зеленое море разнотравья в лугах ночью кажется посеребренным павшей на землю росой и смотрится, как чудесный ковер, на котором след зеленой строчкой тянется за вами. Наливные капли росы, как драгоценные камни, сверкают в основании пушистых, складчатых листьев манжетки обыкновенной. На зеленом приволье лугов кому не попадались эти брильянты ка-| пель в живой зеленой оправе?
В клубах седого тумана набирают силу луга и, встречаясь, целуются зори, поднимают все выше и выше, гонят прочь клочья тумана. И не поймешь: то ли малиновое одеяние вечерней зари обнимает зарю наступающего дня, то ли алая размоина утренней зари растворяет и гасит поцелуй вечерней! Их встреча, такая знакомая нам, каждый раз настолько нова, неповторима, что, наполняясь ею, хочется кричать: "Здравствуй, новый рассвет!" Похожих было немало, но в точности такого не бывало. Иначе не была бы вечной романтикой радость наступающего дня.
Перволеты в приметах
Первый подсезон лета... Процвели все деревья. Жаркие в золоте солнца дни. Белые ночи. Только в перволетье, белой ночью, можно встретиться в перелесках с нежным ароматом цветущей любки двулистной, услышать песню коростеля.
25 июня - солнцеворот. Солнце средь лета на зиму поворачивает. С этого числа ночь начнет отбирать у дня сначала мгновенья, а затем и минуты.
Тише стало в лесу. Птицам теперь не до песен. У каждой пары свои заботы. Большая часть пернатых друзей вывела птенцов; и в лесу, и на болотах - всюду * детский сад"!
Свой мир, своя жизнь в водоемах. Седые космы тумана расстилаются над рекой, купаются в хвощах и исчезают с восходом солнца. День ото дня увеличивается количество комаров-пискунов. У головастиков травяных лягушек вырастают задние лапки, вот-вот отрастут передние, исчезнут жабры и хвост, и лягушата выберутся из воды на сушу. Последним заканчивают нерест юркие пескари и вездесущие гольяны. Лишь один налим, это неуклюжее скользкое пугало, не признает общих для рыбьего населения традиций. У него все делается не так, как у других рыб, все шиворот-навыворот.
Наступило полное лето... У него свои законы, и всему свой черед. Золото одуванчиков и купальниц сменилось разноцветьем фиалок и белой кипенью цветущей таволги. Время начинать сенокос. Задумывается хлебороб, глядя на богатый урожай трав. Говорят: взошли хлеба - не дивись, налились хлеба - не хвались, а хлеб на току - про урожай толкуй. Вот и сейчас - гоняет ветер волны из конца в конец по зеленому морю Красного острова, колышет метелки злаков - самый питательный корм из цветковых растений. Начинают цвести овсяница луговая, мятлик, ежа сборная, лисохвост, плевел, тимофеевка. Убрать это богатство Красного острова вовремя и без потерь - обеспечить сытую зимовку скота - не так-то легко. Многое здесь зависит и от погодных условий. Каков-то в этом году выдастся день 10 июля - день Самсона-сеногноя? По народной метеорологии, на Самсона дождь - семь недель то ж. Эта народная примета жизненно подтвердилась в наших краях и в 1977, ив 1978 годах.
Бабье лето
Кажется, совсем недавно леса еще звенели голосами наших пернатых друзей, яркой зеленью бугрились картофельные поля, алым пламенем горели заросли шиповника и кипрея, а в нерукотворном ковре лугов преобладали лиловые, голубые и белые тона цветущих колокольчиков, луговой герани, сныти... Лето - желанная пора высокого солнца, веселых ливневых дождей и максимальной жизнедеятельности растений - пришло, поманило и вприпрыжку побежало навстречу осени. Укорачиваются дни, темнее становятся ночи, и ярко мерцают на черно-бархатном небе ориентиры мореходов - навигационные звезды летне-осеннего треугольника.
Подарив лету последний зов, раньше других мигрировала бездомная серая кукушка. Опустели норки ласточек-береговушек, не слышно стало над городом веселого посвиста отменных летунов-стрижей, пустуют в густени кустарников гнезда-чашечки многих мелких певчих птиц. По утрам гортанно разносятся с вышины трубные чарующие звуки. Это серые журавли прощаются с родиной, "тренируются" в построении перед дальней дорогой.
На палитре великого художника, вечного мастера жизни - природы - все меньше остается голубой, розовой красок, все больше ярко-желтых мазков цветущей золотой розги, донника, осота... Наступила пора золотой осени. "Бабьим летом" называет народная молва этот короткий период года, эти удивительно красивые тихие дни второго подсезона осени, когда природа после летнего буйства начинает готовиться к зимнему покою. Светла и грустна печаль леса. Чист, прозрачен воздух. Как живые фонарики, рдеют багрянцем в кронах черемух и осин многие листья, иные, оторвавшись от материнского дерева, пурпуром пламенеют на золоте опадающей с березняков листвы. Глядя на этот багряно-золотой ковер опавших листьев, не устаешь удивляться "разуму" природы: не сбрось березка осенью листву или не закрой елочка устьица игл, они неминуемо погибли бы зимой от недостатка влаги!
Предзимье
На дворе ноябрь. Приехал на пегом коне, а уедет - на белом, по санному пути. Борется предзимье с первозимьем. Холодные северо-западные ветры несут ненастье, сеют либо снег, либо дождь-морок, выгоняя и птиц, и зверя из крепей на чистину. Не любят обитатели леса этот капельный перестук предзимья.
Не всегда власть зимы утверждается с первого захода. В 1969 году зима пожаловала в наши края в первой декаде ноября. Стала Сухона, выпал глубокий снег, установился санный путь. И вдруг потеплело - зима отступила. Пошли дожди, речушки вышли из берегов. 15 ноября вскрылась Сухона, и вслед за ней - Двина. И снова началась навигация! Лишь 13 декабря похолодало, выпал покровный снег, и вторично замостил реки лед.
В 1979 году октябрь-листобой удивил всех своей щедростью: более полувека не было такого тепла в пору глубокой осени.
Еще до первого снега появились у нас зимние гости: красногрудые снегири-тихопевы, отменные летуны-свиристели. Не опоздали! Первый снег был настолько робким, несмелым, что не смог даже одеть чисто-начисто, белым-набело поля и луга. Но, выпав, он не сошел в тот же день.
Тихо в лесу в эту пору. Лишь изредка слышится негромкое посвистывание синичек да стук пестрого дятла на "кузнице". Шустро шныряют по веткам, мельтешат черными беретами синички-гаечки, переговариваются: "Чис...чис! Та-а...та-а!" Всякую мелочь высмотрят в трещине коры. Не дают пощады ни гусенице, ни слизню вредному, прочесывают лес - любо-дорого!
Когтистый хозяин подземных хором - барсук - бока не студит - у него там не дует. Полосатый свистунчик-бурунду-чок - в норке. Что ему холод? Над ним не каплет. Кладовые - полны запасов...
Дни стали короткие, и ночные хищники промышляют и днем. Свежий след лисы стелется цепочкой от птицефермы к лесу. Хитра рыжая кумушка. Увязавшихся за ней по следу собачат дурачит, как хочет, капканы горожан-охотников обходит с чуткостью миноискателя. Давно покинули логова семьи серых разбойников, и матерые волки обучают прибылых закону стаи.
Скромный оперением, как кора на елях-вековухах, житель хвойников - рябчик - еще в пору золотой осени нашел себе пару. Не звучит сейчас его призывная переливчатая песенка. Ни на минуту не покидает он подругу. Он и она надели к зиме подарок природы - "валенки". До самых коготков опушились их голые в летнюю пору лапки-крестики. До чего же разумно устраивает свои дела природа!
Заяц давно заимел зимнюю "шубу", и только кончики ушей да глаза навыкате - черные. Жирует лопоухий по перелеску, лакомится осиновой корой, а уши держит торчком - осторожничает. По слуху у "косого" пятерка: лай собак услышит за несколько километров!
Пришла зима коренная
Декабрь. Вместо ясного неба - чаще низкие свинцовые тучи. Знать, за эту свинцовую синь декабрь в Древней Руси получил название просинец. Самый хмурый, темный месяц. Самый-самый. ... Число дней без солнца достигает двадцати шести. По народному присловью, декабрь год кончает, зиму начинает. В декабре вступает в силу астрономическая зима. Фенологи начало второго подсезона - коренной зимы - считают со дня "солново-рота" - 25 декабря. На какое-то мгновение замерли 22-го декабря весы времени, и, дрогнув, снова пошли навстречу друг другу чаши дня и ночи. Солнце "по куриному шажку" начнет отвоевывать мгновенья у тьмы ночной.
В первой декаде декабря в Великом Устюге обычно происходит переход среднесуточной температуры воздуха через 10 градусов мороза, но по народной метеорологии - год на год не приходится. В 1955, 1958 годах температура воздуха снижалась в декабре до 38, до 46 градусов холода, а в 1973-1975 годах декабрь был особенно теплым.
Зима снова нагрянула к нам со своими сыпучими суметами вдоль изгородей, обочин дорог, со стужей студеной и сорокой-бе-лобокой у крылечка... Снегу в лесах еще не очень много, лишь в режинах чернолесья глубина его достигает 45 сантиметров, но елки в хвойниках все в белых "шубах", на лапах - "рукавицы". В редкие ясные дни солнце и в полдень не поднимается над лесом, не добирается в лесу до снега, не бросает на него синих теней от деревьев. Тягучее, снежное безмолвие, лишь елки поскрипывают стылыми сучьями, переговариваются о чем-то своем, бесконечном, как сама жизнь леса. Сорвется с хвойной лапы ком снега, и снова тишь.
Но лес не спит и зимой.
Расписались на снегу о своей деятельности дневные и ночные обитатели. В оврагах, перелесках, по дорогам - всюду следы лап, ног, крыльев. Следы свежие, старые, одиночные, парные, цепочкой, след в след... Вот еле заметная строчка от кустика к кустику, словно проскакало брошенное семечко. Это охотилась малютка - землеройка-бурозубка. Более ловкая, проворная, чем мыши, она легко-легко убивает полевок и лесных мышей.
Вот цепочка следов рыжей хитрюги - Патрикеевны. Не только ночью, но и днем промышляет лиса: подбирает на свалках отбросы, тропит по следам охотника, а подчас обворует его. На цыпочках подкрадывается к "косому", но не так-то просто его сцапать. Облизнется кума и потрусит в поле мышковать. На это она - мастер первой руки: "стреляет на звук", без промаха. Стоит только разок мышке пискнуть под снегом, как лиса уже прижала ее.
Скованы льдом водные просторы больших и малых рек, пушистым снегом покрыты белым-набело. Иссякают родники, ручьи, и трещит оседающий на речках лед. Близится время нереста. Кто мечет икру весной и осенью, а налимы - в самые лютые морозы коренной зимы. Сбиваясь в косяки, идут они по зову природы вверх против течения реки, преодолевая препятствия. Этот преднерестовый ход рыбы имеет глубокое биологическое значение: важно выметать икру как можно ближе к истокам реки, иначе икра и мальки будут унесены водой в море и погибнут. Удивительно разумно устроено все в природе!
Перелом зимы
Миновал день 6 февраля, по народному месяцеслову - день Аксиньи-полузимницы, когда "зима с весной встречается впервой, а. озимое зерно пролежало в земле половину года". Февраль - сечень, зиму сечет пополам. В день "зимобора", 15 февраля, в народе говорят: "Зима с весной борются - кому идти вперед, кому вспять поворачивать".
Зиме еще быть да быть, но в природе видны перемены, которые будят в памяти картины не такой уж далекой весны. И создает такую обстановку солнце - под его лучами не выстояла, переломилась зима. По народному присловью, до Прохора старуха охала: "Ох, студено!" Пришли 24 февраля Прохор да Влас: "Никак весна и у нас?" Прозвучал первый ее звонок: "Винтик-винтик-винтик!" Это серебряным колокольчиком звенит под окном на черемухе протяжная песенка белощекой синицы-московки. Знать, и у птиц есть чувство радости. Иначе чем можно объяснить, что вдруг на городских улицах зазвенит такая чистая, звонкая песенка, какую не всегда и у гнезда в мае услышишь.
Февраль - бокогрей: один бок греет, другой холодит. Глубокие снега... Порой лучезарно синеет небо, робко стучит первая капель. Молодо чернеют леса, и в них первой открывает пляжный сезон зябливая белка. Из хвойной густени скок-поскок, с сучка на сучок - до самой макушки. Сидит, жмурится, щурится на солнце. Хвостом дерг да дерг - рада, что первая из зверушек погреться на солнышке придумала. Погреет один бок, цокнет явно в свое удовольствие и повернется к солнцу другим боком.
Днем на пригреве тепло, а в тени держится мороз. Утром разорвав серую стынь над горизонтом, к полудню солнце сбивает с проводов, бурьянов иглистую изморозь. Блестят на солнце ветки ивы-краснотала, будто заново подкрашены. На солнечном склоне оврага спокойно сидит поодаль дороги пара лисиц... Это уже лисья семья. Где-то здесь в перелеске будут воспитывать они свое потомство. ... Сидят лисы, прищурившись на солнце, а за перелеском в деревне горланит петух. Есть такие голосистые - со двора, через поля и перелески слышно их истошное "орево". Только рыжие и ухом не ведут, для них сейчас это пустой звук. По следам видно, что с переломом зимы пришел конец холостяцкой лисьей жизни: то рядом бежали, то скакали, играя...
Чувствуя перелом зимы, могучие исполины наших лесов - лоси - снимают свой головной убор. Преклоняться перед весной - сбрасывать рога-лопаты - это в обычае лесных великанов, способных одним ударом ноги разбить череп шатуну. Зайцы-беляки покидают рыхлые снега краснолесья ради лесных прогалин, пустошей, где им легче водить свадебные хороводы. Только взойдет над лесом двурогий месяц, и носятся лопоухие по поляне, как шилья калят. Иной "косой" вдруг начнет выкомаривать, уже не думая, что потом следы расскажут обо всех его причудах. Вот прыжок вправо, прыжок влево, поворот на полном скаку и перед зайчихой через голову кувырок. Как же - жених! Сватается - показывает ей ухарь свои желтые подошвы, хвост-одуванчик... А она сидит, как и положено невесте, на задних лапках, столбик-столбиком. Передние лапки держит, как дама для поцелуя!
Сердита бывает в феврале старуха-зима. Иногда сутками сыплет снегом, пуржит метелью так, что стонут, гудят провода, и не поймешь, где небо, где земля! Но как бы ни сердилась зима, как бы ни ходили разбойничьей ватагой ее лихие спутники - морозы, февраль хоть один рог зиме да обломает. По народному присловью, "февраль зиму выдувает, а март - ломает". Февралем заканчивается астрономическая зима. Пускай последние февральские морозы порой еще и цепляются за голые пальцы, но солнце оранжевой луковицей все выше и выше поднимается над затуманенным снежной пылью горизонтом. Длиннее стал трудовой день светила: раньше встает, позднее ложится. И чем ближе март, тем ярче солнечный свет, теплее улыбка земли. Все живое с нетерпением ждет прихода весны.